Дуэльный Кодекс. Том 3: Шепчущий Во Снах
Шрифт:
– Князь, – в неширокий зал вошел еще один роялист, приблизился к Малиновскому, – Сновидец покинул город. Он вернулся в Петербург.
– Что? – нахмурился тот, – уехал? Он передал что-нибудь?
– Да, – сглотнул роялист, – что следит за вами. Сказал, что надеется на ваш успех сегодня ночью.
Теперь сглотнул и Малиновский. Потому что прекрасно представлял, что будет, если успеха он не достигнет.
– Сновидец сказал, почему уезжает? – обеспокоенно спросил Малиновский.
– Нет, господин. Но наверняка что-то случилось. У меня плохое предчувствие.
Малиновский
– Приготовится всем. Скоро выступаем.
***
Домой я вернулся, когда уже стемнело. Время подходило к девяти вечера. Вика только что вернулась из больницы, была у Владимира. Он шел на поправку. Магия и эликсиры работали хорошо, и последствий от когтей кошмарницы остаться было не должно.
За ужином обсуждали произошедшее. Вика была рада, что все кончилось. Стас просил подробностей, особенно о том, что было в Розе Ветров. С Томой мы говорили о моем кашмаре и о девушке по имени Лолита, о ее силах.
Этим вечером мы сидели долго. Предлесье был большим замком, но мы облюбовали маленькую гостиную-столовую на третьем этаже поместья. Тут было уютно, а стол, взятый прямиком из нашего старого сельского дома, создавал теплую атмосферу. За ним мы и собрались.
– Сколько тут уже живу, – проговорила Вика и отпила немного прохладного фруктового чая, – все никак не привыкну к прислуге. Раньше все как-то сама да сама. А теперь вот даже не готовлю.
– А заявление-то написала? – отвлекся я от своих мыслей о черной книге.
– Угу, – вздохнула она, – уволят через две недели.
– Займись своим здоровьем, – встал я с небольшого креслица, – особенно психологическим. Тебе нужно покончить с нервозностью.
– Я стараюсь медитировать каждый день, – закивала она.
– Я пойду в библиотеку.
– Работать? – Тома отняла взгляд от книжки по артефакторике, – так поздно?
Уже несколько дней она изучала медальон Ордена Новой Маны, который я забрал у Елены Петриной еще на дуэльном фестивале. Тома пыталась понять, как он действует и как искусство личной трансгуманизайии вышло за пределы рода Орловских.
– Полистаю черный дневник еще немного.
– Не увлекайся им, – встала Тома и подошла ко мне, – иногда я боюсь, что ты можешь из него не вернуться, – проговорила она полушепотом, – что твое сознание останется внутри этой жуткой книжки.
– Не засиживайся, Стас, – не ответив Томе, бросил я взгляд на братика, развалившегося прямо на ковре у пустого камина и читающего какую-то книжку про магических существ.
– Хорошо, Игнат, – поднял он на меня глаза.
– Игнат, – остановила меня Тома, – я волнуюсь.
– Все будет хорошо, – улыбнулся я девушке.
В библиотеке было тихо. Лишь шуршание пустых страниц черной книги прерывало эту тишину время от времени. Видение, что я видел, открыв дневник, все еще было тем же.
Каждый раз, погружаясь внутрь, я подмечал все новые и новые мелочи. Новые особенности и детали, которых не видел раньше. Однако ни одна из них не меняла картину в целом. Не делала ее яснее. Каждый раз, все повторялось.
–
Пока что работа в библиотеке не дала внятных плодов. Информации в книгах и свитках по снологии было так много, и она была столь противоречива, что разобраться в этом стало просто невозможно.
Оставалось лишь два варианта: встреча со снологом, которую организовывал мне Денис Фомин, и девушка-кошмарница, что приходила в себя в госпитале.
Причем ставку я делал именно на нее. Ее сила была невероятной. Манипулировать снами других людей таким образом было недоступно снологам. Обычная снология – это работа с человеком, его сном и его разумом внутри сна. Сон можно изменить. Человека в нем можно изменить. Но чтобы эти изменения влияли на действительность… такое снологом недоступно. Как считалось раньше. Но эта девочка нечто совершенно другое. Она – снящая иного порядка.
– Можно? – со скрипом открылась дверь в библиотеку, – уже поздно. Что не спишь? – проговорила Тома.
– Входи, – разрешил я, – могу задать тебе тот же вопрос.
Девушка вошла, и я улыбнулся, потому что Тома была в прозрачном пеньюаре, сквозь который просвечивало красивое бежевое белье. Несколько смущенно она вошла внутрь.
– Не спится, – загорелась она румянцем, обняла плечи.
– Что ты задумала? – хмыкнул я.
Совсем недолго девушка колебалась, потом поправила сползающую на изящное плечико, бретельку и уже решительнее пошла ко мне.
– Я… я хочу поговорить, – села она на кушетку, что была справа от стола.
Девушка выглядела робкой: взгляд опущен, румянец на лице, сжавшаяся и напряженная поза. Я обратил внимание на ее ножки: красивые широкие бедра, изящные голени, маленькие ступни – все это радовало глаз.
– О чем?
– О… нас. Нас с тобой, Игнат, – подняла она глаза, посмотрела решительнее.
Я вздохнул, улыбнулся ей.
– Разве есть мы?
– В моей голове… – Сглотнула девушка, – в моей голове да. Есть. Я постоянно думаю о тебе. Уже давно сама не своя. Это странно, – хохотнула она растерянно, – ты в теле, которое младше меня на два года, но душа твоя, Павел Замятин, старше на все десять, – она подняла глаза, – и это видно. По тому, как держишься, что делаешь, как говоришь. Когда… – она засмущалась, – когда я думаю о тебе, внутри все горит. Ты не выходишь из моей головы. Но… но я знаю, что у тебя есть та, ради которой ты затеял все, – она развела руками, – все это! Твоя Екатерина, которую ты так стремишься вернуть.
– Она моя невеста, – сказал я добродушно.
– Я знаю, – поджала она губки, – и я… я не знаю ее лично, но если честно, уже ненавижу… Одна лишь мысль, что ты не мой, заставляет меня… заставляет… – всхлипнула она.
Внезапно за моей спиной грохнуло. Расплескался звон стекла, и раздался треск дерева. Я вскочил, обернулся. Огромный серогрудый ворон выбил окно своим телом. Вынес всю раму, грохнулся на пол библиотеки, словно бы без сил. Мне показалось, только на миг показалось, что он изранен. Было непонятно: блестит ли на нем кровь, или это играет светом черное перо.