Дуэлянт
Шрифт:
Как под гипнозом она не могла отвести взгляд от его расширенных зрачков, в глубине которых читалось предупреждение. Малфой медленно протянул руку, и ладонь обхватила её затылок, сдержанно лаская.
— Если ты думаешь, что я остановлюсь сам, Грейнджер, — он наклонился к её уху, опаляя дыханием, — то ошибаешься.
— А я не хочу, чтобы ты останавливался.
И, поймав в его глазах что-то вроде восхищения, она смело подалась вперёд, ничуть не смущаясь своей наготы. Кожа покрылась мурашками от его точных, собственнических прикосновений — резких и хищных, от которых потом наверняка останутся следы на теле. Но это было совсем неважно, когда он так
Это было не так, как в прошлые разы — выбитая почва из-под ног его неожиданным нападением. Когда хаос в мыслях и желания тела существовали отдельно от разума. Теперь это согласованные движения и чувства. Он двигался в такт её отрывистым вздохам, и пульсация в его паху была с каждым разом всё ощутимее. Его похоть возбуждала до дрожи в коленях. До пульса, лихорадочно колотившегося под кожей. Гермиона не помнила, смотрел ли кто-нибудь на неё до этого с таким огнём в глазах?
— Посмотри, что ты делаешь со мной… — низко проговорил он, и направил её руку к своему члену, который дёрнулся в брюках. Его дыхание стало тяжёлым, когда она запустила ладонь под резинку его боксеров. Кулак в волосах сжался одновременно с её пальцами, обхватившими его твёрдую плоть. Он оттянул её голову назад, и его горячий язык, оставляя влажный след, прошёлся от впадинки на шее до уха, пока её ладонь скользила по его члену вверх и вниз.
— Гермиона…
Она чуть отстранилась, чтобы посмотреть на него.
— Я не могу больше сдерживаться. Повернись.
Без малейшего колебания она выполнила его просьбу, ощущая, как горячо и влажно у неё между ног. Как она хочет почувствовать его, ощутить этот напор, с которым он сжимал её, внутри себя. Ноющее желание сворачивалось в напряжённую спираль, стягивалось, разливалось по всему телу, как густая, вязкая карамель.
Ладони вжались в гладкую столешницу, и она повернула голову, встретившись с ним взглядом. Малфой приспустил брюки вместе с бельём и провел рукой от основания члена к головке и назад, пожирая её глазами. Это было как Непростительное Заклятие, парализовавшее и не оставившее в голове ни единой мысли, только одно желание: чтобы он наконец взял её на этом чёртовом столе в его доме!
Малфой встал вплотную, и его руки легли на её бёдра, с нажимом прошлись по её телу, обхватили грудь. Она чувствовала, как вожделенно пульсирует его член, прижатый к её заднице, и прогнулась в спине. Из глубины лёгких вырвался тягучий стон, когда он сжал пальцами её затвердевшие соски. Сладостная боль вперемешку с возбуждением заставляли её трястись от предвкушения.
— Драко, пожалуйста… — прошептала она уставившись невидящим взглядом прямо перед собой. Её согнутое колено оказалось на столе, и она громко застонала, когда он навис над ней. Отрывистое дыхание срывалось с её губ, и она закрыла глаза, чтобы ничего не отвлекало её от собственных ощущений. Ещё мгновение — и его член с напором скользнул в неё, растягивая и заполняя полностью. Плавный рывок назад — и следующий толчок выбил из неё полустон-полувскрик. Сильные, жёсткие движения с влажными шлепками звучали пошло и возбуждающе. Гермиона словно превратилась в обнаженный, напряжённый нерв, по которому то и дело пробегали разряды тока. Его ладони крепко держали её бедра, властно насаживая на себя, ускоряя ритм.
Колено соскользнуло со стола, и его рука сжала её горло, вынуждая
Прохлада комнаты остужала кожу, покрытую испариной, и от этого контраста её потряхивало. Ощущение его резких, упругих движений в ней заставляло все органы чувств сконцентрироваться только в одном месте, и мозг отключился, оставив тело острому наслаждению. Вместе со стонами из неё вырывались несвязные слова, звучащие громче, когда она кричала «Да, Драко!..»
Ладонь, сжимающая её горло, ослабла, и его руки оказались на плечах. Подчиняясь нажиму, Гермиона опустилась ниже, опираясь локтями на стол, молясь, чтобы он не останавливался и не сбавлял темпа. И Малфой, звонко шлёпнув её по заднице, с шипением толкнулся в неё. Быстрые толчки, которым она подмахивала бёдрами, создавали неописуемую вибрацию во всём теле, и она кончила с громким, протяжным стоном, распластавшись на столе. Мышцы влагалища пульсировали и сжимались вокруг его члена, а тело трепетало, переживая неистовую разрядку.
Он обхватил её и приподнял над столом, прижимая к своей груди, продолжая толкаться в неё. Она чувствовала, как он тяжело дышит, его ладони, так вожделенно сжимающие её тело, и его шепот у уха:
«Посмотри, что ты делаешь со мной… Гермиона».
Ещё несколько резких, глубоких толчков, и он с низким стоном кончил, вжав её в себя и замерев на выдохе. Время, казалось, остановилось. Но уже через несколько мгновений в возникшей тишине снова было слышно тиканье часов. Его руки стальными тисками держали её, и Гермиона открыла глаза, с неудовольствием выныривая из этого пьянящего безумия.
Ладонь легла ей на скулу, и он повернул её голову к себе, вовлекая в поцелуй. Неспешный и ленивый, словно больше им не было нужды никуда спешить.
Он выскользнул из неё и разжал объятия, давая понять, что уже можно двигаться. Она повернулась, чувствуя, как горячая жидкость стекает по внутренней поверхности бедра. Малфой натянул брюки вместе с бельём, и откуда-то из глубины дома прилетело большое полотенце. Гермиона поймала его и обернула вокруг тела. Оба тяжело дышали и смотрели в глаза друг другу.
— Знаешь, за годы моей аврорской службы я никогда не… — начала было Гермиона, чтобы хоть что-то сказать.
Он беззвучно ухмыльнулся. Откинул влажные волосы назад. Самодовольство так явно проскочило в его движениях, что это было даже комично.
— Уверен, что я самый обаятельный преступник, с которым тебе приходилось иметь дело на своей службе.
— Моё предложение в силе. — Она посмотрела на него с вызовом. Малфой склонил голову, чуть насмешливо глядя на неё:
— Не находишь, что разговаривать о делах, когда м-мм… на тебе даже трусов нет, а по ногам течёт моя сперма, не слишком, как бы это сказать… прилично?
Она фыркнула от смеха и призвала свою палочку.
— Драко Малфой, я предлагаю тебе помощь, чтобы выбраться из этого дерьма, а ты не соглашаешься.
— Не соглашаюсь? — небрежно переспросил он. — От предложений, когда их делает сама Героиня войны и аврор при исполнении, отказываться непростительно.
Заносчивый гордец, он же не может сказать прямо «Я хочу, чтобы ты меня спасла, Гермиона».
Проглотив порыв рассмеяться, она легко спросила:
— Не возражаешь, если я воспользуюсь твоей ванной комнатой?