Дуэт с Герцогом Сиреной
Шрифт:
Глаза Илрита, такие же глубокие, как таинственное дерево, опускаются вниз. Он с едва слышным вздохом снимает напряжение, накопившееся внутри нас, наклоняется вперед и упирается лбом в мой лоб. Я не могу удержаться и слегка приподнимаю подбородок, инстинктивно, потянувшись за хрупкой, непрочной ниточкой. Наши носы почти соприкасаются, и на минуту мы погружаемся в стазис, созданный нами самими. Прохладные воды Серой Впадины уступают место теплу наших тел. Наши пальцы остаются сцепленными, и ни один из нас не хочет прервать этот момент связи и комфорта.
—
— Думаю, у меня было много таких мыслей, — язвительно заметила я. Низкий смешок проносится по краю моего сознания, вызывая улыбку на моих губах. Мой тон снова становится серьезным. — Потому что, Илрит, я была обузой для многих людей вокруг меня. Сделать это — возможно, буквально спасти наш мир — это самое малое, что я могу сделать. — Честность дается с удивительной легкостью.
— Ты не обуза. Сомневаюсь, что ты когда-нибудь была.
— Ты меня явно не знаешь. — Я слегка отстраняюсь, чтобы встретиться с его глазами, когда они распахиваются, отступая от почти неизбежного притяжения момента, пока оно не взяло надо мной верх.
— Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. — Его голос глубок и полон. Взгляд напряженный.
Это слишком много для меня. Эта тема. Небольшой трепет моего сердца. Неоспоримое желание поцеловать его так, чтобы он поглотил меня целиком.
— Мы должны идти дальше, — говорю я.
— Мы можем задержаться, если тебе нужно. — Его пальцы слегка сжимаются, еще не готовые сдаться.
Я качаю головой.
— Я хочу… мне нужно идти дальше. — Мне нужно довести это дело до конца. Потому что я боюсь, что если я перестану двигаться сейчас, я никогда не смогу начать снова. Запретный соблазн может победить, и я найду убежище в объятиях этого загадочного, интригующего и неожиданно нежного мужчины, который, несмотря на все мои старания защитить свое сердце, начал затягивать меня в ловушку.
Глава 22
Когда мы возвращаемся, уже полдень. Трудно поверить, что мы отсутствовали всего одну ночь. Сначала мы идем в оружейную. Негромкое пение, доносящееся изнутри, прекращается, как только мы входим внутрь. Илрит проплывает над группой мужчин и женщин — некоторых из них я узнала по неудачному завтраку Фенни. Лючия вела их в песне и продолжает ее, когда Рассветная Точка возвращается на свое место. Копье поддерживает возрожденный анамнез, и Герцогство Копья снова под защитой магии Леди Леллии.
Затем мы отправляемся в комнату сокровищ. Сундук, который Илрит принес мне несколько недель назад, все еще стоит в центре комнаты.
— Давай, наполни его серебром, — наставляет он меня, спуская ранец с плеча. Несмотря
Я киваю и иду по своим делам, а он плывет по своим.
Сундук быстро наполняется серебром, которое мы взяли с обломков, — каждый слиток — это маленькая надежда на будущее моей семьи. Я аккуратно раскладываю их в ряд. Он еще не вернулся, поэтому я нахожу кинжал и вырезаю на сундуке свое имя — теперь не будет сомнений, кому оно принадлежало и, надеюсь, кому оно должно достаться.
Но одного моего имени все равно недостаточно, и я начинаю бродить по полкам. Тыкаю пальцем в различные предметы. Может быть, кружка? Нет…
— А что с кружкой? — Илрит отвлекает меня от моих изысканий. Я не заметила, как он вошел. Он стоит у сундука, оценивая мою работу.
— О, я думала, что оставлю с сокровищами что-то еще. Я написала на сундуке свое имя, но подумала, что моей семье не повредит еще одно доказательство того, что он принадлежит мне. Кроме того… я хочу добавить личный штрих, который мог бы принести им какое-то успокоение.
Он колеблется, его взгляд становится мягким.
— Было бы жестоко дать им понять, что ты еще жива.
— Ты думаешь, я этого не знаю? — Я наклоняю голову и бросаю на него недоверчивый взгляд. Выражение лица Илрита остается неизменным. Внутренне вздохнув, я обхватываю себя руками. Я снова на том пляже, на котором он оставил меня после того, как я сбежала от Чарльза. Здесь влажный холод так глубок, что проникает в мои кости и легкие, заставляя думать, что море и сирены вернули меня только для того, чтобы холод убил меня. Но я буду жить. Я выживу. Ради себя — ради них.
— Я не хочу, чтобы они думали, что я жива. Если уж на то пошло, мне нужно, чтобы они знали обратное. Я уже однажды вернулась из мертвых, они могли еще надеяться, — тихо говорю я. — После той ночи на маяке они услышали о моей кончине только для того, чтобы я вернулся через несколько лет, лучше, чем уходила. Благодаря твоей магии я прославилась как непотопляемый капитан. Я раз за разом выходила из положения, каким бы безвыходным оно ни казалось. Моя сестра однажды сказала мне, что, как бы она ни переживала, она не верит, что смерть сможет меня удержать. После всего этого они могут годами ожидать, надеяться и жить так, будто я могу вернуться в любой день. Было бы жестоко заставлять их проходить через это, когда для меня на этот раз нет никакой надежды.
— Ах. — Этот звук мягко гудит в моем сознании, погружаясь во все темные места, куда, как я раньше думала, могут добраться только эти мрачные размышления. — Ты хочешь убить их надежду раньше времени.
— Да. Я не знаю, как, — признаю я. — Не знаю, что можно оставить в этом сундуке, чтобы они поняли, что я ушла, и не ждали моего возвращения. Но я должна попытаться что-то сделать. — Я качаю головой. — Я знаю, что ты этого не поймешь. Я знаю, что не имею права просить тебя о чем-то большем.