Дух демона

Сальваторе Роберт Энтони

Но он по-прежнему не чувствовал магической силы камня. Джоджонах открыл глаза и увидел, что рядом с ним на дороге никого нет. Объятый ужасом, он огляделся и затем несколько успокоился, увидев, что Де'Уннеро велел монахам спрятаться в придорожных кустах. Гоблины были уже видны: первые из них неслись сюда, срезая изгиб дороги. Джоджонах недоуменно поглядел на графит, чувствуя, что его предали.

Гоблины приближались. Они давно уже позабыли, что спаслись бегством от врага, и вновь жаждали добычи.

Джоджонах поднял руку и закрыл глаза, воззвав к силе камня.

Из-под

его пальцев не вырвалась молния. Не было даже маленькой искорки. А гоблины неумолимо приближались. Джоджонах сделал новую попытку. Увы, магической силы в графите не было. Тогда он понял, в чем здесь дело: графит не был особо приготовленным. Просто кусок обыкновенного камня. Джоджонаха охватил страх. Он подумал, что Де'Уннеро бросил его здесь умирать. Старый, безоружный, непригодный для битвы! Он вскрикнул, обернулся и бросился бежать, точнее, заковылял с той скоростью, какую позволяли его старые ноги.

За спиной слышались вопли и гиканье совсем уже близких гоблинов. Магистр ежесекундно ожидал получить удар копья в спину.

Но в это время Де'Уннеро и братья решительно ударили по толпе гоблинов. По обеим сторонам дороги монахи выпрыгнули из-за кустов и дали залп из тяжелых арбалетов, способных поразить насмерть поври и даже великанов. В гоблинов полетели толстые стрелы, глубоко застревая в их тщедушных телах. Случалось, что стрела пробивала гоблина насквозь и успевала поразить другого, бежавшего сзади. Толпа заметалась, закружилась. Дорога стала покрываться трупами гоблинов, и боевые выкрики быстро сменились воплями удивления и боли.

Джоджонах решился оглянуться и увидел, что половина гоблинов уже сметена ударами арбалетов. Одни еще корчились в предсмертных муках, другие лежали неподвижно. Магистр Де'Уннеро выпрыгнул из кустов и бросился на остальных. Сейчас он являл собой совершенный убойный механизм, способный прыгать и стремительно поворачиваться из стороны в сторону. Он вытянул пальцы, сжал руку и в считанные секунды разорвал гоблину горло. Тут он заметил, что другой гоблин собирается ударить его палицей по голове. Де'Уннеро скрестил руки над своей головой и быстро опустил вниз, задержав на уровне предплечий. Затем, разведя руки пошире, он выбил палицу у ошеломленного гоблина, поймал ее на лету и ударил того по лицу. Де'Уннеро тут же нанес второй, более сильный удар слева.

Де'Уннеро продолжал орудовать палицей. Он отбросил в сторону пущенное копье, потом вернулся к первому гоблину и ударил его в третий раз, свалив на землю. Впрочем, гоблин и после двух ударов едва держался на ногах.

После этого Де'Уннеро швырнул палицу в гоблина, который пустил в него копье. Потом он метнулся вслед за палицей, ухватил острие копья и отбросил в сторону. Другой рукой он успевал наносить тяжелые удары по лицу и глотке гоблина.

На дороге появились и другие монахи, помогавшие новому настоятелю расправляться с уцелевшими гоблинами. Кое-кому из них удалось отползти в сторону, и они скулили на обочине. Де'Уннеро приказал нескольким монахам вернуться на место, и они с помощью арбалетов довершили дело.

Исход битвы был очевиден, и здесь жестокий

Де'Уннеро нанес самый коварный из своих ударов. Он прибегнул к помощи своего любимого камня — тигровой лапы, и руки магистра превратились в передние лапы крупного тигра, терзавшие и рвавшие в клочья оставшихся гоблинов.

Сражение окончилось раньше, чем магистру Джоджонаху удалось добраться до своих.

Когда он вернулся, пыхтя и сопя, магистр нашел Де'Уннеро в возбужденном, почти неистовом состоянии. Тот бегал вокруг молодых монахов, с силой хлопал по их спинам и буквально изрыгал слова об одержанной ими великой победе.

Ранения получили лишь несколько монахов. Тяжелее всех был ранен молодой брат, в которого угодила арбалетная стрела. Стрелявший был невнимателен и выбрал неверный угол. Кое-кто из лежавших на дороге гоблинов был еще жив, но уже больше не думал о сражении. Нескольким гоблинам удалось бежать, и они неслись по полям в разные стороны от дороги.

Де'Уннеро, похоже, это не волновало. При виде Джоджонаха он широко улыбнулся.

— Даже с помощью магии мы бы не управились быстрее, — заявил будущий настоятель.

— Вы и не намеревались применять магию, за исключением вашего камня, — резко ответил Джоджонах и отшвырнул прочь бесполезный кусок графита. — Я не люблю, когда из меня делают пешку, магистр Де'Уннеро, — продолжал Джоджонах.

Де'Уннеро оглянулся на молодых монахов, и от Джоджонаха не укрылась лукавая усмешка на его лице.

— Вы играли необходимую роль, — возразил Де'Уннеро, даже не упрекнув Джоджонаха за то, что тот не назвал его настоятелем.

— Имея настоящий камень, я был бы куда полезнее.

— Вряд ли, — ответил Де'Уннеро. — Вы бы своей молнией убили нескольких гоблинов, а остальные разбежались бы и лишь усложнили бы нам задачу.

— Некоторым все равно удалось бежать, — напомнил Джоджонах.

— Больших бед они не наделают, — отмахнулся Де'Уннеро.

— Зачем же тогда понадобилось пугать меня и заставлять бежать?

— Чтобы заманить гоблинов, — ответил Де'Уннеро.

— Мною? Значит, я, магистр Санта-Мир-Абель, служил в качестве приманки? — не унимался Джоджонах.

Впрочем, ему был понятен тонкий расчет Маркало Де'Уннеро. Свежеиспеченный настоятель унизил его на глазах молодых монахов, упрочив собственное положение. Пока Джоджонах, словно испуганный ребенок, спасался бегством, Де'Уннеро кинулся в самую гущу врагов и самолично убил нескольких гоблинов.

— Простите меня, брат, — лицемерно произнес Де'Уннеро. — Вы у нас единственный, кто достаточно немощен и способен выполнить такую роль. Если бы на вашем месте оказался такой молодой и крепкий человек, как я, боюсь, это стадо бросилось бы врассыпную.

Джоджонах умолк и пристально смотрел на Де'Уннеро, думая о неизбежной расплате. Нет, о подобном деянии, учиненном над магистром Абеликанского ордена, и о подобном обмане надо говорить перед более высокими инстанциями. Вероятно, Де'Уннеро серьезно наказали бы за самоуправство и издевательство над ним. Но к каким высоким инстанциям он может обратиться? К отцу-настоятелю Маркворту? Едва ли.