Дух любви
Шрифт:
Она раскинула руки, громко вскрикнула, и ветер-пересмешник эхом отозвался на ее крик. «Пойдем со мной, – звал голос из тьмы, – пойдем и на вечных холмах отыщем нашу судьбу».
Джанет набросила на голову шаль и, не чувствуя ничего, кроме пронзительной боли и борения духа и тела, спотыкаясь, вышла навстречу пронизывающему мокрому ветру; в ушах ее непрерывно звучал призыв рокочущего моря.
На верфи Томас и его работники ждали, когда закончится прилив, и, увидев, что вода медленно, дюйм за дюймом, отступает, негодуя
– Ну, ребята, ночка для нас выдалась не из легких. Что скажете о чашке чего-нибудь горячего в моем доме? У жены уже все готово, и она ждет.
Мужчины от души поблагодарили его и, сгибаясь от дующего в спину ветра, зашагали рядом с хозяином вверх по холму к Дому под Плющом.
– Вот те на! Темно, – сказал Томас. – Не могла же она улечься спать.
Он вошел в дом, работники последовали за ним.
Комната была именно такой, какой Джанет ее оставила: на столе стоял ужин, но огонь в камине едва теплился, и свечи были задуты.
– Странно, – пробормотал Томас, – Джени не могла оставить комнату в таком виде.
Один из работников оглянулся.
– Похоже, миссис Кумбе все оставила второпях, – сказал он. – Что, если ей стало нехорошо? Ведь она уже, прошу прощения, на сносях. Не так ли, мистер Кумбе?
Страх сковал сердце Томаса.
– Постойте, – сказал он, – я посмотрю. Может, она где-то рядом.
Он подошел к спальне над крыльцом и открыл дверь.
– Джени! – позвал он. – Джени, ты где?
Сэмюэль и его сестренка крепко спали, в доме было все спокойно, и Томас, тяжело дыша, бегом спустился вниз.
– Ее там нет, – запинаясь, проговорил он. – Ее нигде нет, ее нет в доме.
Прочтя страх в его глазах, мужчины посуровели. Неожиданно он почувствовал слабость в ногах и, чтобы не упасть, ухватился за стол.
– Она пошла к скалам, – крикнул он, – пошла через шторм, обезумев от боли.
Томас схватил фонарь и выбежал из дома, крича, чтобы остальные следовали за ним.
В дверях домов стали появляться люди.
– Что за шум и суматоха?
– У Джанет Кумбе начались роды, и она ушла на скалы, чтобы утопиться, – раздался чей-то крик.
Мужчины натягивали куртки и искали фонари, чтобы присоединиться к поискам, за ними последовали две-три женщины, искренне огорченные тем, что одна из них может пострадать. Все они, шатаясь от ветра, стали подниматься на холм вслед за Томасом, который уже намного их опередил.
– Сегодня День поминовения усопших, – перешептывались меж собой люди. – Вот мертвые и восстают из могил, чтобы ходить по земле, и злые духи всех времен летают в воздухе.
И, стараясь держаться ближе друг к другу, они взывали к защите и милосердию Господнему: положение, в котором оказалась Джанет, вселяло ужас в их сердца.
Они собрались вокруг Томаса на вершине скалы, где шквалистый ветер едва не сбивал
Со всех сторон фонари высвечивали на земле белесые пятна.
– Джени! – кричал Томас. – Джени, Джени, ответь мне!
Ни следа ноги на голой траве, ни обрывка ткани в колючем терновнике.
Снова пошел дождь, он слепил людям глаза; кипящие волны, разбиваясь об утесы, поднимали к вершине скалы облака колючих, как иглы, брызг.
Ветер неистовствовал на земле и в деревьях, он завывал, стенал, рыдал, как тысячи обезумевших дьяволов, летающих в воздухе.
Но вот Томас издал слабый крик. Он держал фонарь высоко над головой, и косой луч упал на фигуру Джанет около руин Замка.
Полупреклонив колени, она сидела на траве, ее руки были широко раскинуты, пальцы сжаты в кулак, голова запрокинута. Ее одежда промокла от дождя и брызг, длинные черные волосы в беспорядке свисали на лицо.
Ее щеки покрывали следы слез и дождя. Зубы впились в израненные губы, и кровь стекала из уголка рта. Глаза горели диким, первобытным огнем, огнем первых животных, бродивших по земле, и первой женщины, познавшей боль.
Томас опустился на колени рядом с Джанет, взял ее на руки и понес по мрачному склону холма вниз, в город, в ее собственный дом, где и уложил в кровать.
Шторм бушевал всю ночь, но вот ветер наконец утих, море устало от скорбных рыданий, и на Джанет снизошел мир.
И когда она поднесла к груди плачущего младенца с темными дикими глазами и черными волосами, то поняла, что, кроме него, ничто на свете уже не имеет значения, что тот, кого она ждала, наконец пришел.
Глава восьмая
– Джозеф, оставь брата в покое! Ты мучаешь его, как дьяволенок.
– Нет, не оставлю. Он взял мою лодку и не хочет отдавать обратно, – твердо сказал мальчик.
– Я только хотел посмотреть на ее форму, – плакал Сэмюэль, вытирая слезы с лица. – Я ничего с ней не сделал. Отстань от меня, Джо, мне больно. – Мальчики сражались на полу, младший подмял старшего, Сэмюэля, под себя.
Джо, с рассыпавшимися по лицу черными волосами, поднял голову и улыбнулся, в его карих глазах горел опасный огонек.
– Отдай, или я раскрою тебе лицо, – вкрадчиво сказал он.
– Ну уж нет, приятель, этого ты не сделаешь, – вмешался Томас и, вскочив с кресла, в котором сидел у камина, растащил дерущихся мальчиков. Сэмюэль был бледен и весь дрожал, Джо смеялся как ни в чем не бывало.
– Так-то вы ведете себя в Светлое воскресенье? Разве в школе вас ничему лучшему не научили? Стыдитесь. Сэмюэль, ты отправишься в свою комнату и ляжешь спать без ужина, а ты, Джозеф, получишь хорошую взбучку.
Плача про себя и стыдясь своего поведения, Сэмюэль спокойно отправился в кровать, и Томас остался наедине со вторым сыном.