Дух мщения

Макнилл Грэм

Возможно, они оба заслуживали смерти.

Может и так, но она станет первой.

— Мои сыновья должны были стать моим бессмертием, — сказал он едва не плюнувшей ему в лицо, прижимая ее спиной к стене павильона. — Моим наследием должно было стать славное продолжение дома Девайнов, но ублюдок магистр войны положил конец этой мечте. Доспехи моих сыновей ржавеют на пляже Авадона, а их тела лежат сгнившими и неприбранными. Пища для стервятников.

Он почувствовал у своего паха что-то острое, глянул вниз и увидел, что к внутренней

стороне бедра прижат крючковатый клык наги.

— Я тебе яйца отрежу, — произнесла Ликс, с силой вдавливая ему в ногу игольчатое острие. — Вскрою бедренную артерию от промежности до колена. Ты полностью лишишься крови за тридцать секунд.

Рэвен ухмыльнулся и отпустил ее, с удивленным ворчанием отступив от своей сестры-жены. Ее лицо вновь обретало свой цвет, и он был уверен, что возбуждение, которое он заметил в ее глазах, в точности повторяет его собственное.

— Отрежь мне яйца — и тогда дому Девайнов точно конец, — сказал он.

— Фигура речи, — отозвалась Ликс, массируя помятое горло.

— В любом случае, твоя утроба уже высохла, как степь Тазхар, — произнес Рэвен, пока Ликс наливала им обоим выпить.

Он покачал головой и принял предложенный ею кубок.

— Милая сестрица, ну разве мы не отличная пара?

— Мы такие, какими сделала нас мать, — ответила Ликс.

Он кивнул.

— Вот тебе и разговоры про то, чтобы обратить волну вспять.

— Ничего не изменилось, — произнесла Ликс и протянула руку, чтобы погладить розовую кожу у него на шее. Он дернулся от ее прикосновения. — У нас еще есть Осгар, и ему очень хорошо известно, как важно продолжить имя дома.

— Для этого мальчика в большей мере отец Ширгали-Ши, — сказал Рэвен, лишь теперь осознав, какой ошибкой было подпускать того к Змеиному культу. — И судя по тому, что я слышу, ему не интересно ни брать себе всего одну супругу, ни становиться отцом ребенка. Он не станет тем, кто сохранит жизнь роду Девайнов.

— Ему нет необходимости нести бремя отцовства, лишь бы поместил дитя в чрево подходящей супруги, — ответила Ликс. — Но это разговор для того времени, когда завершится война.

Рэвен кивнул и взял еще вина. Он чувствовал умиротворяющую размытость на пределе восприятия. Вино и болеутоляющее составляли одурманивающую смесь. Он попытался вспомнить, о чем же они говорили.

— Так ты полагаешь, я могу остановить войну?

— Я в этом убеждена, — сказал Ликс.

— Еще одно видение?

— Да.

— Расскажи.

— Я видела «Бич погибели» в самом сердце великой битвы за Молех. В тени горы Железный Кулак. Поступь богов войны сотрясает землю. Рыцарей Молеха окружает пламя. Смерть и кровь красной волной разбиваются о «Бич погибели», а ты сражаешься, словно сам Владыка Бурь.

Глаза Ликс затуманились, помутнев от психосоматических катаракт.

— Вокруг твоего рыцаря бушует битва, которой завершатся все битвы, но никакой клинок, никакой снаряд, никакой враг не в силах повергнуть его. И когда наступает назначенный час, на поле боя повергают самого могучего из богов. Его падение становится боевым кличем, и все вокруг выкрикивают имя Девайнов.

Пелена

на глазах Ликс угасла, и она улыбнулась, словно на нее только что снизошло великое откровение.

— Она здесь, — произнесла она, задохнувшись от волнения.

— Кто? — спросил Рэвен. Воздух стал холоднее.

— Белая Нага.

— Она здесь? Сейчас?

Ликс кивнула и обернулась так, словно ожидала увидеть в павильоне Рэвена воплощение Змеиного культа.

— Кровавая жертва, принесенная у Авадона, привела ее божественную сущность в мир людей, — сказала она, взяв его за руку. — Смерть наших сыновей дала тебе право говорить с ней.

— Где она?

— В лесу, — ответила Ликс.

Рэвен фыркнул от неопределенности ответа.

— Ты можешь говорить точнее? Как мне ее найти?

Ликс покачала головой.

— Веди «Бич погибели» в лес, и Белая Нага найдет тебя.

Оно двигалось быстрее, чем все что когда-либо встречал Хорус.

Быстрее эльдарского мастера клинков, быстрее мегарахнидов Убийцы, быстрее мысли. Его тело состояло из тумана и света, шума и ярости.

Первым погиб юстаэринец. Его торс перерезало посередине, словно он на полном ходу налетел на ленточную пилу. За один удар сердца тело лишилось крови и органов.

Хорус среагировал раньше всех, ударив когтистой перчаткой в сияющий свет. Его когти рассекли пустой воздух, а в его живот врезался золотистый кулак. Согнувшись вдвое, он увидел, что Аксиманд ведет огонь. Головорез высматривал цель.

Ноктюа стоял на одном колене, схватившись за грудь. Абаддон подбежал к нему сбоку, низко держа меч с длинным клинком. Пламя строчащих стволов заливало пещеру стробоскопическими вспышками. Прожектора доспехов раскачивались и плясали. Беспощадные залпы массореактивных зарядов разносили кристаллические выросты, вышибая куски известкового камня размером с кулак. Юстаэринцы перемещались, чтобы оказаться между нападающим и магистром войны.

Стоя на коленях, Ноктюа открыл огонь. Кибре тоже добавил огонь своих комби-болтеров к прочесывающему обстрелу. Не целясь, просто стреляя.

Они ни во что не попадали.

Внезапно пещеру заполнило величественное сияние. Огненный Ангел, держащий в распростертых руках мечи из молний. Безликий, безжалостный. Хорус понял, что это такое. Создание-страж, последняя психическая ловушка, оставленная Императором, чтобы уничтожить тех, кто попытается раскопать тайны Его прошлого.

Хорус едва мог зафиксировать взгляд на существе.

Его свет был столь яростным, столь ослепительным. С мечей сорвались разветвленные разряды молний, и Аксиманда швырнуло через всю пещеру. Его дымящееся тело врезалось в стену. Камень и броня раскололись. Хорус знал, что силы удара хватило, чтобы переломить позвоночник.

Блистающие синевой мечи хлестнули, словно кнуты. Абаддон нырнул вбок, ему начисто срезало наплечник. Кусок плеча Первого капитана остался внутри, и руку залила яркая кровь. Не успев опомниться, один из юстаэринцев сделал шаг в сторону поверженного капитана.