Духовное наследие
Шрифт:
Помню, с какой радостью говорил ты о ските: "Мне здесь так нравится, так здесь хорошо, и одного бы я желал, чтобы никогда отсюда никуда меня не переводили...".
Прошли годы, и вот тебя посылают на японскую войну священником при отряде Красного Креста. Проездом через Москву ты был у меня в Богоявленском монастыре и просил благословить тебя иконой святого великомученика Пантелеймона. И снова склонил ты предо мной свою седую голову, принимая благословение.
Ты жалел, что уезжаешь
Прошли годы войны, за нею события 1905–1906 годов. Измученный тем, что пришлось пережить за это время, я уехал в Оптину на отдых и здесь снова встретился с тобою. Сколько чудных вечеров провели мы в беседах! Какие ценные наставления ты мне делал, какие возвышенные речи вел! Драгоценна была для меня твоя дружба, дорогой брат, батюшка!
Прошло еще время, проведенное тобой в неусыпных трудах на благо порученных тебе Богом душ. И в конце жизни пережил ты последнее испытание. Бог испытывал тебя, как некогда Авраама; и как от него потребовал Он принести в жертву единственного сына, так и у тебя угодно было Богу взять любимейшее твое чадо — чудный, благоуханный скит, который ты так благолепно украсил.
И поднялась против тебя буря коварства, низкой злобы, клеветы и лжи — ты все терпеливо вынес, безропотно отдавая себя в волю Божию. И в конце всего оторвали тебя от возлюбленного тобой скита, перевели на новое место. Не дешевой ценой досталась тебе эта перемена. Надорвались силы, перегорели нервы, устало измученное сердце, и ты ушел от нас, ушел туда — к Богу. А мы... мы остались одни.
На огромной колеснице возносился к Богу пророк Илия, а ученик его Елисей смотрел на небо, взывая: "Отец мой! Отец мой!". Так и нам сегодня хочется воскликнуть: "Отец наш! Отец наш! На кого ты нас оставил? Что же мы теперь будем делать? Что же ты оставил нас сиротами?". (Владыка замолчал и заплакал. Вся церковь рыдала и не сразу можно было продолжать.) Низкий тебе поклон, дорогой брат, батюшка, за твою любовь ко мне, за твои чудные беседы, за драгоценные наставления.
А еще тебе земной поклон (владыка поклонился в землю гробу) за твоих духовных детей. Как пастырю мне хорошо известно, какое море скорбей, сомнений и грехов окружает современное человечество; знаю я, что люди часто доходят до бездны отчаяния, до самоубийства, и потому я знаю, как драгоценны в наше время именно старцы-руководители, подобные почившему батюшке.
В момент гибели отчаявшемуся человеку является такой старец и говорит: "Погоди, не бойся, не приходи в отчаяние, еще не все потеряно, дай мне руку, я выведу тебя на дорогу, обопрись
К вам обращаюсь, братие этой обители, может быть, подчас он казался вам суровым, может быть, вы встречали с его стороны суровый взгляд, неласковое слово и считали его недобрым. Но верьте мне, архипастырским словом я вас заверяю, что искренне любил он вас и все делал, ища одного — вашего блага и спасения ваших душ.
Помолимся же об усопшем, да вселит его Господь во дворы Своя, а его молитвами и нас помилует!
Посмертное завещание
Отлагая, наконец, все попечения мира сего, так угнетавшие и томившие дух мой, кратко скажу мое последнее слово и мой последний завет дорогим моим духовным чадам.
Во-первых, смиренно прошу: простите мне все мои вольные и невольные согрешения, которыми согрешил я против вас, и вас взаимно всех прощаю за все скорби и огорчения, которые подъял я через некоторых по наущению исконного врага спасения нашего.
Веру мне Имате [106] , святые отцы и братия, что все мои действия и делания сводились к одному — охранить святые заветы и установления древних отцов-подвижников и великих наших старцев во всей божественной и чудной их красоте от разных тлетворных веяний века сего, начало которых — гордыня сатанинская, а конец — огонь неугасимый и мука бесконечная!
106
Веру мне Имате (ц.-слав.) — верьте мне.
Может быть, плохо исполнил я это — каюсь в том и повергаю себя перед Благостию Божией, умоляя о помиловании. А вас всех, возлюбивших меня о Господе, прошу и молю: соблюдайте мои смиренные глаголы. Не угашайте духа, но паче возгревайте его терпеливо молитвой и чтением святоотеческих и священных писаний, очищая сердце от страстей.
Лучше соглашайтесь подъять тысячу смертей, чем уклониться от Божественных заповедей Евангельских и дивных установлений иноческих.
Мужайтесь в подвиге, не отступайте от него, хотя бы ад восстал на вас и весь мир кипел на вас злобой и прещением, и веруйте: "Близ Господь всем призывающим Его, всем призывающим Его во истине".
Аминь.