Dum spiro, spero
Шрифт:
Мадж облегченно вздыхает.
Штаб медленно наполняется людьми. Большинство я уже видел не раз, новые лица редко появляются в нашем узком кругу. Мы вновь обсуждаем какие-то рутинные вопросы, в которых я редко принимаю участие. Как только собрание заканчивается, Китнисс убегает куда-то с Финником, а я, в сопровождении Боггса и Плутарха медленно бреду в сторону столовой.
И тут начинают выть сирены. Реакция у нас троих одинаковая: на несколько секунд мы замираем, будто громом пораженные, но потом резкие звуки, будто бы кто-то скребет когтями по школьной доске, быстро приводят нас в себя. Боггс что-то внимательно разглядывает
– Идем, тебе нужно в убежище.
Я невольно тревожусь за Китнисс, которая не знает, что означает эта сирена, но Боггс быстро говорит:
– Не переживай, она вольется в поток людей и ей все объяснят. Она спокойно доберется до убежища. Идем.
И он тащит меня вниз по коридору. Двигаясь по уже знакомому маршруту, я быстро перебираю в уме различные доводы в пользу теории Боггса. Китнисс не дура. Столкнувшись с людьми, идущими куда-то, она поймет, что ей делать. Все будет хорошо. Она спокойно доберется до убежища и без меня.
Проводя рукой над сканером, я успеваю заметить, как голова Боггса мелькнула в одной из дверей. Плутарх задерживается на несколько минут и, крепко сжимая мой локоть, шепчет:
– Не забывай, что на тебя все смотрят.
Я киваю, быстро ныряю в дверной проем и спешу на поиски своего квадрата. Я был здесь уже не раз и знаю, что мне нужно получить постельное белье и прочие принадлежности на складе. Мой квадрат оказывается точно таким же, как и у родителей, только поменьше, да с одной двухъярусной кроватью вместо трех. Стоя в длинной очереди, я кручу головой, стараясь увидеть знакомую косу, но никого не замечаю. Снова и снова успокаиваю себя дурацкими доводами, стараюсь быть предельно вежливым и дружелюбным и не замечать, что все таращатся только на меня, и что очередь после того, как я получаю свои комплекты, стала в три раза дольше.
Я возвращаюсь в отсек, застилаю постели и подавляю в себе желание идти к выходу, чтобы увидеть Китнисс одним из первых. Она придет. Она не маленькая. Но, тем не менее, я успокаиваюсь только тогда, когда замечаю ее возле входа в наш маленький квадрат. На ее плече висит сумка, она выглядит немного растерянной, но улыбается мне. Я тут же подлетаю к ней, осторожно снимая охотничью сумку с ее плеча. Девушка тут же бьет себя по лбу и поднимает на меня глаза.
– Пит, мне нужно заглянуть к маме и Прим, спросить, все ли у них хорошо, - виновато объясняет она. – Можешь пойти со мной. Потом заглянем к твоим, если хочешь.
Я киваю и поднимаюсь с места, оставляя при себе комментарий, что мне в принципе все равно на то, как там мои родители. Разве что поинтересоваться, как отец, потому что состояние мамы меня вообще не волнует, равно как и ее мое вот уже пятнадцать лет. Первые два года моей жизни я не мог, к ее большому разочарованию, без нее обходиться, так что ей приходилось уделять мне много времени.
Китнисс приподнимается на носочки, пытаясь разглядеть табличку с номером отсека мамы и Прим, как вдруг одна старушка, дернув ее за рукав, подсказывает нам направление. Вежливо улыбнувшись и поблагодарив, Китнисс хватает меня за руку и начинает прокладывать себе дорогу через толпу. Люди расступаются, пропуская такую знаменитость, а она, кажется, не обращает на это никакого внимания. Переступив порог,
– Где Прим? – тут же спрашивает она, оглядываясь. – Я была уверена, что она пошла к тебе.
– Нет, - Сойка качает головой. – Мы ее не видели.
– Может, мы просто разминулись? – делаю предположение я, стараясь сгладить ситуацию и успокоить мать и дочь.
– Может, - кивает миссис Эвередин.
– А вот и Прим, - с облегчением добавляет Китнисс.
– Привет, - улыбается девочка, поглаживая за ушами Лютика.
– Ты ведь за ним вернулась, - недовольно замечает миссис Эвердин. – Ушла на десять минут раньше меня.
Китнисс обнимает сестру под громкое «Мяу!» Лютика, зажатого между ними.
– Я не могла снова оставить его, - виновато объясняет Прим сестре.
Китнисс закатывает глаза, ухватывая сестру за плечи, и наклоняется к коту.
– Надо было все же утопить тебя тогда, - говорит она ему, а в ответ получает шипение.
На удивление Лютика, Китнисс шипит на него в ответ. Испуганный кот издает такое жалобное «Мяу!», что Прим сразу же начинает его защищать.
– Китнисс, не дразни его! Он и так перепугался!
Улыбаясь, Китнисс говорит, что зайдет позже и разворачивается, чтобы выйти. Но не успевает она сделать и несколько шагов, как возле нее возникает Гейл и протягивает ей ее сумку. В другой руке у него коробка с медикаментами миссис Эвердин.
– Зашел проверить твой отсек, - Хоторн старательно делает вид, что меня здесь нет. – И забрал некоторые вещи. Было бы жалко, если бы они погибли.
Китнисс заглядывает в сумку и улыбается. Приподнявшись на носочки, она быстро целует Гейла в щеку. Кулаки у меня невольно сжимаются, но сам я остаюсь таким же спокойным, как и раньше.
– Если что, ты знаешь где меня найти, - заканчивает Гейл и, бросив на меня еще один взгляд, уходит.
Китнисс передает матери коробку с лекарствами, которую та быстро засовывает в ящик для хранения вещей. Покопавшись в сумке, Китнисс достает свадебную фотографию ее родителей и книгу о растениях. Вручив все это матери, Китнисс разворачивается на каблуках и тащит меня за собой назад в наш отсек. Вдруг начинает работать рупор, висящий неизвестно где. Койн сообщает, что система безопасности Тринадцатого получила предупреждение о надвигающихся планолетах. Она благодарит всех за такую быструю эвакуацию и… Ее прерывает падающая бомба. Несомненно, она была сильнее, чем в прошлые разы. Гаснет свет, где-то слышатся вскрики, чей-то нервный смех и плач ребенка. Замирая на мгновенье, Китнисс в испуге хватается за мою руку, а я, обняв ее, шепчу, что все хорошо и свет сейчас снова загорится.
Действительно, через пару минут лампы начинают работать снова, а на лице у Китнисс вновь появляется непринужденное выражение. Она молча следует со мной по пути в наш отсек, не задавая вопросов.
Я наблюдаю, как она небрежно опускает сумку в углубление на полу и, скинув с ног туфли, садится на нижнюю полку, закутавшись в одеяло.
– Что тебя так напугало? – спрашиваю я, садясь рядом с ней
– У меня с темнотой и замкнутым помещением, особенно каменным, связаны не слишком приятные воспоминания, - бормочет она, едва разжимая губы. – Не придавай такое значение моей реакции. Если верить какому-то странному длинному диагнозу на моей браслете, я чем-то там больна.