Думаешь, это любовь?

Веденская Татьяна

– Он предложил ей выйти замуж! – добавила Таисья.

– Действительно, негодяй, – согласился Сашка, иронично поглядывая на меня. – И как ты теперь?

– Как я? Прекрасно, просто прекрасно, – улыбнулась я и прикурила новую сигарету.

Что тут скажешь? Все так и было, я получила от Кости в подарок обручальное кольцо и предложение сочетаться законным браком. За окном надрывались фейерверки, пьяный народ кричал «ура!», а наши дети разрывали обертки своих коробок. Я стояла посреди гостиной и ловила ртом воздух, в голове звучало Дашкино «он тебя не любит, но считает, что нам нужна мать». Тумблер в моей голове вылетел, предохранители

сорвались со своих мест. Я положила коробку на столик, не вынимая из нее кольца, и переспросила:

– Ты хочешь, чтобы мы поженились? Но зачем?

– Как это – зачем? Мы любим друг друга, нам хорошо вместе, дети к тебе привыкли…

– А может, стоит убрать первые два пункта и оставить только последний? – язвительно уточнила я.

В тот момент я совершенно не могла себя контролировать.

– Что с тобой? Что-то не так? Обычно женщины радуются, если их зовет замуж любимый человек, – обиженно пробормотал Константин, лицо его напряглось, а сам он немного отстранился от меня и побледнел. Но мне было наплевать.

– Да, только это ведь не совсем наш случай. В нашем случае законный брак гораздо интереснее тебе, чем мне, – категорически заявила я, отведя взгляд.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты посадил меня дома, мы никуда не выходим, в ресторане в последний раз были неизвестно когда. За эти три месяца я ни разу не смогла выбраться к Жанночке. Я даже не успеваю с ней по телефону поговорить. Из дома на работу, с работы в садик, из садика домой, где надо проверять уроки у Даши. Я ненавижу проверять уроки. Я ненавижу математику, русский, окружающий мир. Ты хоть представляешь, что это за пытка – проращивать фасоль?

– Милая, но это нормальная жизнь, – попытался возразить он. – Все так живут.

– Я могла бы так жить, но ты-то просто эгоист. Ты говоришь, что любишь меня, а сам целыми днями пропадаешь на работе. Ты просто кидаешь меня дома, а если мы едем на отдых, то не в клуб или на море – мы премся в отстойный пансионат, где наверняка не будет даже Интернета.

– Я думал, ты хотела туда поехать, – растерялся Костя. – Ты сама говорила…

– Да! – крикнула я, перепугав Алешу. – Да, я говорила. Я много чего говорила, потому что ты именно это и хотел слышать. Что я люблю сидеть дома, что мне нравятся глупые политические ток-шоу, что я тоже верю во всемирный заговор. Да, и что? Я же тебя любила, вот и несла всякую чушь. Это нормально. Ты должен был догадаться, должен был относиться к нашим отношениям внимательнее. Ты не имел права заваливать меня проблемами!

– Я не заваливал тебя проблемами. Мы просто живем вместе, – пытался сопротивляться он. Но у меня перед глазами стояла его дочь, внимательно рассматривающая меня с точки зрения обслуживающего персонала. Какого черта!

– Нет, не просто живем. Это твои дети, я их не рожала, я не должна тратить на них все свое свободное время. Я хотела только тебя! Никого, кроме тебя. Так уж получилось, что у тебя есть дети, пусть. Я согласна. Но почему ты требуешь от меня, чтобы я их полюбила?! Почему ты ждешь, что я с радостью заброшу свою жизнь и начну жить их жизнью?

– Я этого не жду, – устало сказал он. – Но если ты хочешь меня, ты неминуемо получаешь и их.

– Да. Неминуемо. И я согласна на это, то есть я была бы согласна даже на это, если бы была действительно уверена, что ты меня любишь. Но ты – ты всего лишь подбираешь хорошую мать для своих детей. Вот и все.

– С чего ты взяла? Бред какой-то! –

возмутился он.

– Это не бред. Наша жизнь напоминает кошмар, а тебя все устраивает.

– Нет, не устраивает, – неожиданно зло сказал он. – И если бы я выбирал мать для своих детей, ты в этом конкурсе даже не участвовала бы. Ты ни черта не умеешь готовить, ты кормишь детей чипсами и кукурузными палочками. Ты разбрасываешь вещи по комнатам и не моешь за собой посуду. Ты думаешь, что если полчаса провела в парке с детьми, то тебе уже положена медаль. Ты – самая ужасная кандидатура на роль матери моих детей. И вообще каких угодно детей.

– Все верно! – окончательно взбесилась я. – Я совсем другая. Я люблю свободу, независимость!

– Ты любишь только себя, – перефразировал он.

– А ты – только их!

– По крайней мере, они отвечают мне взаимностью. А ты что, думала, жизнь всегда будет как один сплошной праздник? – сощурился он.

Фейерверки били с неистовой силой, освещая всеми цветами радуги нашу отнюдь не радостную новогоднюю ночь.

– А почему бы и нет? Что в этом плохого?

– Ты ждешь от любви только радостей и удовольствия. Тебе кажется, что, если я больше не ношу тебе цветов, любовь прошла. И что, если вместо ресторана мы едем в пансионат с детьми – это уже конец. Только, моя дорогая, это все не так. Ты ошиблась. Любовь – именно то, что бывает потом. А все то, что ты так любишь, – чистое блядство. И не больше!

– Как ты смеешь так говорить?! – вытаращилась на него я.

Впервые я слышала от него матерное слово. Мне вдруг стало страшно. Что я делаю?

– А как ты смеешь так поступать? – заорал он. – Давай, иди, поменяй меня на следующего праздного мужика, которому только одно и нужно – попасть в твою постель. Пусть он носит тебе коробки конфет и заваливает тебя комплиментами. Сколько ты продержишься? Полгода? Спорю на что угодно, что не больше. Максимум год, если конфеты будут очень вкусными.

– Я не люблю конфет.

– А потом следующий, следующий, следующий, пока ты не потеряешь товарный вид. Это твоя СВОБОДА?

– Костя?

– ЧТО? – в ярости орал он. – Какой смысл любить тебя?

– Да ты и не любишь, – грустно сказала я.

– Люблю.

– Нет. Я знаю это абсолютно точно.

– В таком случае ты знаешь больше меня. Только я уверен, что это ты не любишь меня.

– Может быть, – не стала спорить я. – Я устала. Все совсем не так, как я представляла. И, наверное, ты прав: я не создана для семейной жизни. Мне постоянно кажется, что я попала в ловушку, в которой становится все меньше кислорода.

– Ты просто хочешь сбежать, – опустил голову он.

– Если тебе хочется, можешь называть это так. Только даже твоя дочь гораздо честнее тебя, – горько сказала я и вышла из комнаты.

Странная пустота опустилась на меня, даже мысли, всегда во множестве роившиеся в моей голове, на сей раз покинули меня, оставив после себя лишь чувство уязвимости и наготы. Я снова была одна, и эта мысль была странной, я так отвыкла от нее за последние месяцы. Как ни крути, а то, что было у нас с Костей, случилось в моей жизни впервые. И вот, пожалуйста, снова «я свободен, я ничей». Но сквозь волну страхов и одиночества пробивалось мое старое знакомое чувство радости. Той самой ненормальной, неестественной радости, которая сопровождала меня всегда, когда я оставалась одна. Я снова принадлежу себе, мне снова никто не нужен, пусть даже я тоже никому не нужна.