Думсдэй: Пацаны
Шрифт:
Бучер, прихрамывая, бросился вдогонку за убегающим олигархом. Откуда-то из глубины особняка доносился грохот, звон разбитого стекла и неутихающий вой сигнализации, словно дом вопил от происходящего внутри хаоса.
— Ебаный пиздец… — выдохнул он, пытаясь ускорить шаг, но поврежденная лодыжка делала каждое движение невыносимо болезненным. Падение вышло не таким удачным, как он задумал.
Гараж встретил
— Стой, стой… Я заплачу! — задыхаясь, взмолился он, отползая к ближайшему спорткару, оставляя за собой кровавый след. Красивое ружье отлетело в сторону. Его голос дрожал от боли и страха. — Сколько тебе дали? Миллион? Два? Я заплачу вдвое больше!
Бучер медленно поднялся, подходя мужчине, зажимающего простреленую ногу. Силуэт его навис над распростёртым олигархом, заслоняя свет ламп.
— Заманчиво, но… — протянул он с кривой ухмылкой, направляя ствол на лежащего. — Неа.
Негромкий хлопок выстрела оборвал жалобный вскрик. Ещё секунда — и всё стихло. Мясник опустил пистолет и достал телефон, чтобы сделать пару снимков — доказательства работы. На его лице под маской не было особых эмоций. Это была просто очередная задача, ещё один труп в череде прочих. Гораздо больше его волновал чертов оборотень, который узнал русского.
Выбравшись из гаража, он оглянулся на особняк. Дом содрогался от ударов. Его второй этаж уже занимался огнем. Изнутри доносился оглушительный рев, сопровождаемый треском разлетающейся мебели и громким грохотом падающих балок.
— Как всегда — все через жопу, сука… — ругнулся Мясник, поспешив к пролому в стене.
С начала противостояния двух монстров прошло всего пара минут, а красивый особняк, изнутри превратился в руины. Два гиганта, покрытые кровью сцепились в кошачьей свалке в разрушенной гостиной. Но если первый, от которого уже пластами отходила старая кожа вместе с кусками плоти, стал сдавать, то второй… Вошедший в раж мутант методично и с дикой яростью превращал оборотня в пустое место.
Регерация оборотня все еще работала. Он пользовался своей силой, чтобы обновить облик…, но это лишь добавляло мутанту новых страданий. Фигура в обрывках черной тактической одежды была заляпана кровью. Кровь была и на стенах, полу… да везде.
— Ебать ту люсю… Вот же ебанный ты нахуй! — потрясенно прошептал Бучер, осторожно выглядывая через пролом в стене, с удивлением увидев внутри картину из слэш-ужастика.
Разрушенный особняк действительно напоминал сцену из кошмарного сна: картины лежали разбитыми, мебель разлетелась щепками, а некогда роскошные стены теперь покрывали брызги крови и глубокие трещины. Пара минут — и хаос поглотил это место, будто изысканность дома никогда и не существовала.
Только два чудовища, покрытые кровью, продолжали отчаянную схватку в эпицентре разрушенной гостиной. Оборотень, чья регенерация до сих пор пыталась вернуть ему прежний облик, заметно ослабел. Его кожа слазила кусками, обнажая мышцы и снова наползала обратно, но израненное тело уже не справлялось с натиском. Каждый удар, каждый рывок лишь отнимали у него больше
Второй же — обезумевший мутант, увитый костяными наростами и увлечённый своей кровавой работой, словно полностью погрузился в дикую ярость. Он изрядно скинул вес, но в его движениях не было колебаний, только методичность палача, который добивает свою жертву. Наемник пытался защищаться, хвататься за всё, что попадалось под руку, но это лишь отсрочивало неизбежное.
Финал был неожиданным.
Рояль, некогда гордость комнаты, раскуроченный в мелкую щепу, в какой-то момент снова пострадал, когда наемник отлетел прямо в него от мощного пинка. Мутант увидел в этом шанс, ухватив за толстую металлическую струну. Видимо, его расчет был на то, что он сможет опутать этим снарядом обезумевшего Алекса
— Какого… — выдохнул мужчина, осторожно выглядывая через пролом в стене. Его взгляд упал на чудовищную сцену: изуродованный оборотень пытался подняться, но видоизменённый русский действовал быстрее. В его руках блеснула толстая струна от рояля, натянутая, словно орудие казни.
Мгновение — и с резким, до боли хрустким звуком она врезалась в шею оборотня. Несколько точных, резких движений — и голова с обломанными костяными наростами покатилась по залитому кровью паркету, оставляя за собой алую дорожку.
Мутант выпрямился, тяжело дыша, сжимая струну, как трофей. Его фигура, утопающая в разорванных лохмотьях черной одежды, застыла на фоне разрушенной гостиной. В этом хаосе он казался мрачным триумфатором, возвышающимся над останками своего поверженного врага.
— Музыка, блять… страшная сила, — пробормотал Бучер, не сводя глаз с монстра. Его рука непроизвольно потянулась к оружию.
Но мутант не дал ему времени на раздумья. С рёвом он схватил остатки тела оборотня и с чудовищной силой швырнул их через всю комнату, впечатав в стену, которая тут же с треском сложилась, полыхнув пламенем. Обломки штукатурки и дерева посыпались на пол, заполняя пространство пылью.
Оборванное, наполовину залитое кровью существо повернулось к Бучеру. Его взгляд, полный безумия и ненависти, встретился с напряжённым прищуром мужчины.
— О, Думс, а ты, вижу, разобрался с подружкой, — нервно ухмыльнулся Бучер, и его пальцы крепче сжали бесполезный в этой ситуации пистолет. Глаза неотрывно следили за каждым движением мутанта. — Что, теперь моя очередь?
Мутант застыл на миг, словно обдумывая что-то. Но тишина не наступила — грохот рушащегося дома достиг апогея. Сигнализация наконец замолчала, сменяемая ревом огня. Балки скрипели под собственной тяжестью, а стены оседали, готовясь похоронить всё под своим весом.
— Тут всё скоро развалится к хуям! — крикнул Бучер, стараясь перекричать оглушающий шум. — Так что или валим, или помри под завалом, сраный коммуняка!
— Я Алекс, блять, — хрипло ответил мутант, качнувшись вперёд. Его лицо исказилось, он нервно дернул головой, словно сбрасывая с себя это безумие. — Что так сложно запомнить?
— Шикардос, но мне похер, — отмахнулся Бучер, облегченно вздыхая и опуская пистолет. Он был чертовски рад тому, что тот вышел из своего состояния, но дом действительно грозил скоро развалиться. — Валим отсюда, громила!
— Знаешь, когда я сказала убрать Омовича, я не имела в виду рушить дом, — недовольным тоном заметила Нина, скрестив руки на груди.