Дунайский лоцман. Необыкновенные приключения экспедиции Барсака
Шрифт:
– Ничуть, раз я предупрежден, – настаивал покупатель, не теряя своего непоколебимого спокойствия.
– Все-таки, – возразил Илиа Бруш, – я не хочу быть вынужденным ловить рыбу каждый день, хотя бы и в течение часа. Нет, я не могу принять на себя такое обязательство. Я намерен действовать по своей фантазии. Я хочу быть свободным.
– Вы и будете, – объявил незнакомец. – Вы станете удить, когда вам захочется, и только тогда. Это даже увеличит прелесть игры. Впрочем, я знаю, вы достаточно искусны, чтобы двумя или тремя счастливыми забросами принести мне выгоду, и я все же рассматриваю
– А я настаиваю на своем отказе.
– Ну, тогда я вновь повторяю свой вопрос: почему? В такой настойчивости было что-то неуместное.
Илиа Бруш, по природе очень спокойный, начал терять терпение.
– Почему? – более живо ответил он. – Я, кажется, вам уже сказал. И я добавляю, раз вы требуете, что я не хочу никого на борту. Я думаю, никому не запрещено любить одиночество.
– Конечно, – согласился его собеседник, не показывая ни малейших признаков того, что намерен оставить скамейку, к которой точно прирос. – Но со мной вы и будете один. Я не тронусь с места и даже не скажу ни слова, если вы поставите мне такие условия.
– А ночью? – возразил Илиа Бруш, которого стал разбирать гнев. – Уж не думаете ли вы, что двоим будет удобно в моей каюте?
– Она достаточно велика для двоих, – сказал незнакомец. – Впрочем, тысяча флоринов может несколько вознаградить за тесноту.
– Я не знаю, может она или нет, – отпарировал Илиа Бруш, все более и более раздражаясь. – Нет, сто раз нет, тысячу раз нет. Это ясно, по-моему.
– Очень ясно, – согласился незнакомец.
– Итак? – спросил Илиа Бруш, указывая рукой на набережную.
Но его собеседник, казалось, не понял столь ясного жеста. Он вытащил из кармана трубку и начал заботливо раскуривать. Такой апломб взбесил Илиа Бруша.
– Вы хотите, чтобы я вас высадил на землю? – вне себя вскричал он.
Незнакомец кончил раскуривать трубку.
– Вы будете не правы, – молвил он, и в голосе его не было ни малейшей боязни. – И вот вам три довода. Первый: драка не замедлит вызвать вмешательство полиции. Нас обоих заставят отправиться к полицейскому комиссару, чтобы мы объявили наши имена и фамилии и отвечали на нескончаемые вопросы. Это совсем не забавно, признаюсь, и, кроме того, такое приключение совсем не ускорит ваше путешествие, как вы того хотите.
Рассчитывал ли упрямый любитель рыбной ловли на этот аргумент? Если у него был такой расчет, он оправдался. Внезапно укрощенный Илиа Бруш, казалось, решил выслушать защитительную речь до конца. Впрочем, речистый оратор, очень занятый разжиганием трубки, не заметил эффекта своих слов. Он собирался продолжать свои доказательства, но в этот самый момент на баржу спрыгнул второй посетитель, приближения которого Илиа Бруш, поглощенный спором, не заметил. Вновь пришедший носил форму немецкого жандарма.
– Господин Илиа Бруш? – спросил этот представитель публичной власти.
– Это я, – ответил спрошенный.
– Ваши документы, пожалуйста.
Вопрос упал как камень в середину спокойного болота. Илиа Бруш был, видимо, уничтожен.
– Мои документы? – забормотал он. – Но у меня нет документов,
– Это не документы, – строго возразил жандарм. – Свидетельство о крещении, проездной служебный билет, рабочая книжка, паспорт – вот документы! Есть у вас что-нибудь в этом роде?
– Абсолютно ничего, – в отчаянии признался Илиа Бруш.
– Это печально для вас, – пробормотал жандарм, который, казалось, был искренне раздосадован необходимостью прибегнуть к суровым мерам.
– Для меня! – протестовал рыболов. – Но прошу вас поверить, что я честный человек.
– Я в этом убежден, – заявил жандарм.
– И я ничего и никого не боюсь. Меня, наконец, хорошо знают. Ведь я лауреат последнего рыболовного конкурса «Дунайской лиги» в Зигмарингене, о котором говорила вся печать, и даже здесь я, конечно, найду поручителей.
– Будьте спокойны, они найдутся, – заверил жандарм. – А пока я вынужден попросить вас последовать к комиссару, который удостоверится в вашей личности.
– К комиссару! – вскричал Илиа Бруш. – Но в чем меня обвиняют?
– Совершенно ни в чем, – объяснил жандарм. – Но только я имею приказ. Мне предписано наблюдать за рекой и приводить к комиссару всех, у кого бумаги окажутся не в порядке. Вы на реке? Да. Имеете бумаги? Нет. Ну что ж, я вас увожу. Остальное меня не касается.
– Но это оскорбление! – в отчаянии протестовал Илиа Бруш.
– Пусть так, – флегматично заявил жандарм. Кандидат в пассажиры, убедительную речь которого внезапно прервали, прислушивался к разговору с таким вниманием, что у него даже погасла трубка. Он решил, что для него пришел момент вмешаться.
– А если я поручусь за господина Илиа Бруша, – сказал он, – этого будет достаточно?
– Ну, еще посмотрим, – произнес жандарм. – Кто вы такой?
– Вот мой паспорт, – ответил любитель рыбной ловли, протягивая развернутый лист.
Жандарм пробежал документ глазами, и его обращение сразу изменилось.
– Это совсем другое дело, – сказал он. Он бережно свернул паспорт и протянул владельцу. После этого выпрыгнул на берег и сказал, отвесив почтительный поклон компаньону Илиа Бруша:
– До свиданья, господа!
Илиа Бруш, удивленный как внезапностью этого неожиданного инцидента, так и его разрешением, следил глазами за отступавшим неприятелем.
А в это время его спаситель, начав нить своего рассуждения с пункта, где оно было прервано, продолжал неумолимо:
– Второй мотив, господин Бруш, это тот, что по причинам, вам, может быть, неизвестным, за рекой тщательно следят, как вы в этом только что убедились. Надзор станет еще более строгим по мере того, как вы будете спускаться вниз, и даже усилится, если только это возможно, когда вы будете пересекать Сербию и болгарские провинции Оттоманской империи, страны, охваченные смутой и даже официально находящиеся в состоянии войны с 1 июля. Я полагаю, что еще немало инцидентов случится на вашем пути и что вы не будете досадовать, если к вам, в случае надобности, придет помощь честного горожанина, который, к счастью, обладает некоторым влиянием.