Дунайский лоцман

Верн Мишель

— Простите, сударь, — сказал он, прыгая в лодку, — вы, по-моему, ошиблись?

— Ничуть, — ответил незнакомец. — Именно с вами я желал бы поговорить.

— Со мной?

— С вами, господин Илиа Бруш.

— О чем?

— Хочу сделать вам предложение.

— Предложение? — повторил крайне удивленный и рассерженный рыболов.

— И даже превосходное, — уверил незнакомец, жестом пригласив собеседника сесть.

Конечно, это приглашение было весьма неприличным со стороны незнакомца, который вел себя как хозяин. Но посетитель говорил с такой решительностью

и уверенностью, что это, как ни странно, успокаивающе подействовало на Илиа Бруша. Он молча повиновался.

— Я, как и все, — снова заговорил незнакомец, — знаю ваш проект и, следовательно, знаю, что вы рассчитываете спуститься по Дунаю, существуя исключительно за счет рыбной ловли. Я сам страстный любитель этого искусства и кровно заинтересован в успехе вашего предприятия.

— Каким образом?

— Я и собираюсь сказать это вам. Но сначала позвольте предложить один вопрос. В какую сумму оцениваете вы стоимость рыбы, которую предполагаете поймать в продолжение всего путешествия? Я подразумеваю то, что вы продадите, не считая съеденного самим.

— Я не задумывался над этим… Полагаю, может быть, сотню флоринов.

— Я предлагаю пятьсот.

— Пятьсот флоринов! — вскричал ошеломленный Илиа Бруш.

— Да, пятьсот флоринов, и плачу вперед.

Илиа Бруш был поражен этой странной сделкой, и, видимо, взгляд его был так красноречив, что собеседник ответил на мысль, не высказанную рыболовом.

— Успокойтесь, господин Бруш. Я в здравом уме.

— Но тогда какова же ваша цель? — спросил мало убежденный лауреат.

— Я вам это сказал, — объяснил незнакомец. — Я хочу постоянно наблюдать за вашими успехами, присутствуя при них. А потом, есть и азарт игрока. Оценив ваши шансы в пятьсот флоринов, я буду наслаждаться, видя, как эта сумма возвращается ко мне частями по вечерам после окончания продажи улова местным жителям. Ведь пойманная рыба мною заранее оплачена, и ежедневную выручку вы отдадите мне.

— По вечерам? — настойчиво переспросил Илиа Бруш. — Значит, вы намереваетесь отправиться со мной?

— Безусловно, — ответил незнакомец. — Разумеется, мой проезд не входит в наши условия и будет дополнен такой же суммой в пятьсот флоринов, что составит в целом тысячу флоринов, полностью оплаченных авансом.

— Тысяча флоринов! — повторил Илиа Бруш, все более и более изумляясь.

Конечно, предложение было соблазнительным. Но, надо полагать, рыболов предпочитал одиночество, так как коротко ответил:

— Сожалею, сударь! Я отказываюсь!

Перед таким недвусмысленным ответом, высказанным решительным тоном, полагалось только отступить. Но, без сомнения, не таково было мнение страстного любителя рыбной ловли, который совсем не казался обескураженным твердостью отказа.

— Вы позволите теперь мне, господин Бруш, узнать вашу причину? — спокойно спросил он.

— Мне незачем объяснять. Я отказываюсь, и все тут. Я полагаю, это мое право, — отвечал Илиа Бруш, начиная проявлять нетерпение.

— Конечно, это ваше право, — продолжал его собеседник, не трогаясь с места. — Но и я в своем праве,

когда прошу вас объяснить мотивы вашего решения. Мое предложение отнюдь не является нелюбезным, и, естественно, со мной надо обращаться вежливо.

Эти слова были сказаны, разумеется, без всякой угрозы, но таким твердым, уверенным тоном, что Илиа Бруш был несколько сконфужен и растерян. Однако он не только дорожил уединением, но еще больше старался избежать нескромных расспросов.

— Извините, сударь, — молвил он. — Прежде всего я скажу, что мне просто совестно вовлекать вас в такую невыгодную операцию.

— Это мое дело.

— Но также и мое, потому что я намерен удить не более часа ежедневно.

— А остальное время?

— Я буду грести, чтобы ускорить ход моего суденышка.

— Значит, вы спешите?

Илиа Бруш кусал себе губы.

— Спешу или нет, — сухо ответил он, — но это так. Вы должны понять, что принимать при таких условиях тысячу флоринов — настоящий грабеж.

— Ничуть, раз я предупрежден, — настаивал покупатель, не теряя непоколебимого спокойствия.

— Все-таки, — возразил Илиа Бруш, — я не хочу быть вынужденным ловить рыбу каждый день, хотя бы и в течение часа. Нет, я не могу принять на себя такое обязательство. Я намерен действовать по своей фантазии. Я хочу быть свободным.

— Вы и будете, — объявил незнакомец. — Вы станете удить, когда вам захочется, — и только тогда. Это даже увеличит прелесть игры. Впрочем, я знаю, вы достаточно искусны, чтобы двумя или тремя счастливыми забросами принести мне выгоду, и я все же рассматриваю эту сделку как превосходную. Я настаиваю на своем предложении: пятьсот флоринов за рыбу и столько же за проезд.

— А я настаиваю на своем отказе.

— Ну, тогда я вновь повторяю свой вопрос: почему?

В таком упорстве было что-то неуместное. Илиа Бруш, по природе очень спокойный, начал терять терпение.

— Почему? — более живо ответил он. — Я, кажется, вам уже сказал. И я добавлю, раз вы требуете, что я не хочу никого на борту. Я думаю, никому не запрещено любить одиночество.

— Конечно, — согласился собеседник, не показывая ни малейших признаков того, что намерен оставить скамейку, к которой точно прирос. — Но со мной вы и будете один. За весь день я не тронусь с места и даже не скажу ни слова, если вы поставите мне такие условия.

— А ночью? — возразил Илиа Бруш, его стал разбирать гнев. — Уж не думаете ли вы, что двоим будет удобно в моей рубке?

— Она достаточна для двоих, — сказал незнакомец. — Впрочем, тысяча флоринов может несколько вознаградить за тесноту.

— Я не интересуюсь, может ли она или нет, — отпарировал Илиа Бруш, все более и более раздражаясь. — А вот вашему предложению — нет, сто раз нет, тысячу раз нет. Это ясно, по-моему.

— Очень ясно, — согласился незнакомец.

— Итак? — спросил Илиа Бруш, указывая рукой на набережную.

Но собеседник, казалось, не понял столь внятного жеста. Он вытащил из кармана трубку и начал старательно раскуривать. Такой апломб взбесил Илиа Бруша.