Дура LEX
Шрифт:
Одну марийку я знаю. Зовут ее Лена, фамилия ее Ларсен. Это не совсем марийская фамилия, а следовательно, непонятно, откуда она взялась. А когда что-то непонятно, уже есть повод для рассказа.
Лена была пятым, последним, ребенком в неблагополучной семье. Ее маме было сорок восемь лет, когда Лена появилась на свет. Когда у мамы не наступили месячные, врачи сказали: менопауза. А оказалось — беременность. Лена очень любила маму, выхаживала ее в течение девяти лет, когда та заболела раком. Ездила к ветеринарам за какой-то вытяжкой, поила маму с ложечки этим вонючим дерьмом, но без него мама не прожила бы девять лишних лет.
А вот папу Лена не помнит. Наверное, у марийских мужчин
Поскольку развлечений было мало, можно сказать — вообще не было, в свободное от работы время Лена хорошо училась в школе. Окончив школу, поступила на юрфак, а после юрфака пошла работать в милицию. И замуж Лена вышла за офицера милиции, а свекр у нее был прокурор. Родила Лена мальчика Костю и девочку Юлю. Костя обожал смотреть, как мама надевает милицейскую форму и пристегивает кобуру с пистолетом. Не каждому ребенку выпадает такое счастье.
Но муж Лены искал счастья в другом месте, а найдя, ушел, оставив Лену с двумя маленькими детьми. Но Лене ли было привыкать к трудностям? Работала она начальником информационно-архивной группы. Как и требовал того устав, постоянно повышала свою квалификацию, следя, чтобы документы были заполнены и заархивированы правильно, а не тяп-ляп, как у предшественницы.
Одно Лене мешало жить — работала она на третьем этаже, ее бывший муж на четвертом, а свекр — на пятом одного и того же здания в центре Йошкар-Олы. И многие, зная ситуацию, подсмеивались над Леной у нее за спиной. Это было унизительно, и Лена решила уехать из Йошкар-Олы, да и вовсе из Марийской республики. И не просто уехать, а за границу, и не одной, а с детьми. Выход из ситуации был прост — выйти замуж за иностранца. Другая, может быть, и засомневалась бы в успехе предприятия, но не Лена. Лена была красива даже без милицейской формы. Такую мужики берут и с двумя детьми.
Лена зарегистрировалась в местном брачном агентстве, дала им несколько своих фотографий — одну в платье, одну в джинсах и один портрет — и стала ждать. Вскоре пришло на ее имя письмо от гражданина США мистера Стива Ларсена. Мистер Ларсен писал, что влюбился в Лену по фотографиям и готов прибыть в Йошкар-Олу для личного знакомства. Лена ответила: «Приезжайте». В агентстве перевели ее ответ мистеру Ларсену, взяв за перевод одного слова двадцать пять рублей.
В Йошкар-Оле мистер Ларсен галантно ухаживал за Леной: водил по местным ресторанам, покупал ей украшения в самых лучших магазинах. На вид он был невзрачный, но его украшало то, что он был американцем. Потом мистер Ларсен приехал в Йошкар-Олу еще раз и снова водил Лену по ресторанам и даже купил ей шубу за восемь тысяч рублей. Общаться Лене с ним было тяжело — ведь английского она не знала. Но старалась угодить во всем.
После второго визита мистер Ларсен также не сделал предложения. Сказал, что ему нужно больше времени, чтобы принять решение. На всякий случай Лена начала ходить на курсы английского языка.
Через пару месяцев — сюрприз: мистер Ларсен предложил Лене встретиться в Париже. Лена настолько преуспела в изучении английского, что ответила сама: она с радостью принимает предложение, но вот маленькая неувязка — денег на путешествие в Париж у нее нет. Мистер Ларсен написал, что это дело поправимое, и оплатил Лене авиабилет Москва-Париж-Москва. А уж из Йошкар-Олы, добавил он, Лена сама доберется — за внутренние рейсы он не отвечает.
В
После того как отгуляли скромную свадьбу, Стив (ведь он уже муж) сразу объяснил расклад: в Америке все работают, поэтому сидеть дома нечего. Лена хотела немного поучить английский, но Стив сказал, что в процессе работы английский сам выучится. Работать Лене было не привыкать. Пошла она опять мыть полы, как в далеком батрачном детстве. Только не в подъездах, а в психиатрической больнице. Работала тяжело, но знала, ради чего — детям нравилась Америка. Учились они хорошо, быстро освоили английский и через несколько месяцев стали настоящими американцами. Марийцы переплавляются в американском котле не хуже представителей других национальностей.
Стив, как и обещал, подал в Иммиграционную службу США петицию на Лену и ее детей, и вся семья ожидала вызова на интервью, на котором Стиву и Лене нужно было доказывать, что их брак настоящий, а не фиктивный. За это Лена не волновалась — фотографии, сделанные в Йошкар-Оле, Париже, Уасо, корреспонденция на ее имя, школьные документы детей — все указывало на то, что и муж, и жена, и дети живут по одному адресу и ведут совместное хозяйство. Да и фамилию Лена взяла мужа — Ларсен. Нравилась ей эта фамилия.
На душе у Лены тем не менее было тревожно. Стив был параноидально ревнив и даже глуп. На улице он требовал, чтобы Лена, вышагивая рядом с ним, смотрела только на него. Во время автомобильной поездки Ленина левая рука, согласно инструкциям Стива, должна была покоиться на его правом колене («так делают любящие жены в Америке»). Утром на его объяснения в любви Лена обязана была отвечать более страстными объяснениями, а не отделываться формальным «я тоже тебя люблю». При любом нарушении правил Стив грозил разводом. Лена еще не знала, как по-английски халат или тапочки, но уже знала слово «диворс», которое она слышала по десять раз на день. Развод означал, что Лена и ее дети не получат заветных грин-карт и должны будут паковать чемоданы и возвращаться в Йошкар-Олу.
Наступил день интервью. Офицерша иммиграционной службы не сомневалась в истинности брака. Она листала альбом с фотографиями, иногда прося Лену идентифицировать персонажей. Лена, конечно, знала всех родственников Стива и его сослуживцев. Также убедительны были фотографии Стива на различных школьных мероприятиях Кости и Юли. Грин-карта была выдана, и это событие члены семьи отметили в пиццерии недалеко от дома.
Иммиграционный закон гласит, что если интервью состоялось до двухлетней годовщины брака, то иностранная супруга и ее дети получают условные грин-карты. Через двадцать один месяц после получения условной грин-карты открывается трехмесячное «окно», в течение которого нужно подать совместную петицию о снятии условности и снова предоставить документы, подтверждающие совместное проживание. Однако в случае развода подавать петицию о снятии условности можно сразу после развода. Разумеется, это уже будет не совместная петиция, а просто петиция от иностранного супруга. Но развод или не развод, а документы в поддержку петиции все равно предоставлять надо, и в ход идут счета, справки, письма — все, что хоть как-то указывает на бывшее совместное проживание.