Дурацкий расклад. Книга четвертая
Шрифт:
– Комитет Государственной Безопасности, – скучным голосом проговорил я, – Лейтенант Изотов. Задерживаю вас, товарищ. И веду в участок. Не видите, что ли?
Все он прекрасно видел, особенно асфальт перед своими туфлями. Благо далеко тащить не пришлось, участок был поблизости. Сначала товарищи милиция были настроены скептически, даже после демонстрации значка, корочек и самой рожи, но, когда я запросил выслать запись со своих часов, тут же построжели, а сам дядька, поняв, что дело пахнет керосином, пластинку сменил, переобувшись чуть ли не в прыжке. Мол, ходил выпивши, расстроенный, место его работы разнесли недавно, а тут…
– Оформляйте его, товарищи, – продолжил
Скоротав время, я вернулся назад, в небольшой парк, где до этого момента и околачивал груши. Тенек, кустики разросшиеся, лавочки чистые, автомат с газировкой стоит к тебе жопой и всё время соблазняет зайти с переду, чтобы присунуть очередные две копейки. Очень соблазнительный, скотина такая, я уже четыре раза бегал до ветру, но все равно еще стаканчик хочется!
А самое главное – тут есть канализационный люк, который я и караулю.
Последняя неделя была ну… не адом, но запомнилась лишь фрагментарно и туманно. Запомните – никогда нельзя верить взрослой женщине, обещающей вам вещи, идущие вразрез с её собственными интересами. Вот так и Кладышева, честно обещавшая мне, что будет держать себя в руках, преимущественно держала в руках меня. Или я её. Или…
В общем, сексуальных упражнений с брюнеткой вышел переизбыток, и он пока грозил укорениться в моей жизни нормой. А повод и мотив Вероника предоставила железный – мол, у хорошо затраханного мужика эмоциональный фон стабильнее некуда, потому что ему ничего больше-то особо и не надо. Правильно? Удивительно, но да. А если у меня стабильный фон – то воздействие на призраков минимально, их «пробуждение» задерживается. А это нужно и полезно как для нашей работы, так и для светлого будущего самих призраков. К тому же, пока Юленька томится в застенках у маман, а не вновь носится по нашим апартаментам, надо отрываться на полную, а то мало ли.
Фиг тут возразишь. Впрочем, мне не особо-то и возражалось. Лучше секс чем запой, а пустые коридоры общаги вкупе с обиженной на меня Цао Сюин, действовали на мозги.
И… да, разница между «чистыми» была еще какой. Там, где Янлинь предпочитала насквозь утилитарный подход к половым сношениям, можно сказать, механический, Вероника действовала с куда большей выдумкой. Будучи отчаянной и малоисправимой мазохисткой, Кладышева действовала достаточно сдержанно и умно, по принципу «сделай любовнику пару раз хорошо, причем качественно и с выдумкой, и тогда на третьем и дальнейших заходах он сам начнет звереть, раскачивая себя на все новые и интересные вещи и достижения».
Так оно и было. Это, мои воображаемые слушатели, почти страшно. Чем сильнее тебя уронит амплитуда удовольствия, тем больше сил, желания и страсти возникает, когда ты возвращаешь хитрой и старательной мерзавке «должок». А затем еще и еще, просто-напросто теряя голову.
Мелкая и так похожая на подростка брюнетка ни в одном месте подростком не была. Она являлась 37-летней женщиной, полностью лишенной каких-либо комплексов, согласной на любые эксперименты, любые позы, буквально… на всё, что могло прийти мне в голову. Это пугало, это манило, это пожирало время так, что я научился не просто отдыхать днем в туманном облике, но даже в нем и работать, набивая код туманными щупальцами. И если бы не возможность перейти в довольно трезвомыслящую форму, в которой у меня нет ни члена, ни мозга, ни перевозбужденной нервной системы, то я,
Даже в тумане я ловил себя на том, что отстраненно размышляю не над текущей работой, а на том, что я сотворю с этой заразой вечером. И ночью. Или она со мной.
Самое забавное, что марафоном «дорвались два придурка» это не было. Кладышева постоянно держала себя под жестким самоконтролем, пытаясь определить рамки и границы с внутренними демонами, а я держал происходящее под своим контролем, также не оставляя без внимания свои «падения». Но… хочешь держи, хочешь не держи, а всё равно границы и рамки будут расшатываться.
Не выдержав более искушения, я встал с лавки и побрёл к автомату за еще одной порцией кусачей ледяной жидкой сладости. Конечно же, обманул себя, выжрав четыре стакана подряд, а затем вернулся на скамейку.
Кладышева… была не только ценным сексом и чебуреками. Это, скорее, были так – очень приятные, а местами даже и опасные, но всё-таки дополнения. Самое ценное, что приобрел именно я – опытнейшего психиатра, у которого после регулярного сброса прорвы накопившегося напряжения, куда лучше стали работать мозги. И это был целиком мой человек, с потрохами. А значит, я теперь знал многое… и о многих.
К примеру, что теперь ежедневно два часа с утра Вероника работает с мозгами Палатенца, сидящей в камере в НИИСУКРС, и что у нашей Юленьки самый натуральный отходняк. Я, блин, стал её котиком-наркотиком, нафиг!
Довольно близко, кстати. Девушке просто было затруднительно вести внутри меня мыслительную деятельность – это как решать математические уравнения в оркестровой яме, где грохочет музыка. А вот расслабиться и бездумно существовать, растворяясь в этой музыке – самое оно. В итоге мои экспатические способности начали проворачивать с Окалиной-младшей тоже самое, чего хотела добиться Вероника от Вольфганга Беккера, бывшего нашим коматозным соседом, – то есть, чтобы я пассивно «запрограммировал» тело вегетативного немца своим разумом. А получилось, что начал «переваривать» Юльку, которая была далеко не против такого исхода!
А с какой стати она будет против, когда все вокруг, без исключения, требуют от неё именно того, чтобы она стала другой, а не такой как сейчас? Хотели? Получите, распишитесь! Сдачи не надо!
Сложно с нашим Палатенчиком, чертовски сложно. И ей тоже непросто находиться в постоянном стрессе. Имея память о том, как её уважали, слушали, рукоплескали и как ей восторгались, оказаться в ситуации ребенка, которому в ответ на любую хотелку следует отказ. Особенно ребенку, который просто не может понять, из-за чего должен держать себя в узде. Не хочет этого понимать. Так что как здесь закончу – попрусь в наш институт по отлову крупного рогатого скота, помогать Веронике пинать эту полупрозрачную бараниху…
Внезапно, чуть не заставив меня проглотить сигарету, в парке образовалась девочка. Точнее «собралась» из множества быстро прилетевших кусочков, сиявших зеркальными гранями. Буквально так – брык-брык-брык, и здрасти! Стоит такая в трусах и майке пронзительно домашних, непричесанная, глаза светятся восторгом, озирается по сторонам… А рученьки? Вот они рученьки-то…
Ребенок не успел чихнуть (а ведь собиралась), как я уже легонько бросил комок слизи ей прямо в личико. Дальше прямо как по заказу – человек, ощутивший, что в лицо что-то попало мягкое и теплое, тут же принимается это мацать, склеивая себе пальчики. Взрослый бы еще что-то сделал, но вот дохлячий ребенок? Не, не в этой жизни.