Дурак космического масштаба
Шрифт:
Дерен закрыл вдруг глаза… Открыл. И произнёс совершенно чужим голосом:
— Я почти мёртв, но тайное станет теперь явным. Прости меня, Лиза…
Он был в трансе — зрачки расширились и смотрели сквозь. Я ещё раз встряхнул его:
— Вальтер, ты меня слышишь? Вальтер…
Парень не отвечал.
— А ну, расступитесь!
Я повернулся и увидел Абио с объёмным походным котелком в руках.
Через секунду выяснилось, что было в котелке — холодная вода из Тарге. Пока она стекала по нашим лицам, взгляд Дерена постепенно прояснялся.
Глава 27. Немного больно, но…
Привязанный к столу раб не кричал, ему не дали такой возможности.
Ядовитое масло красавки с шипением капало на раскалённый металл. Но запах горелого человеческого мяса забивал душистые испарения, а волна чужой боли била в солнечное сплетение и обжигала мозг.
В остальном, в помещении, где Агескел предпочитал пытать и допрашивать, было благостно и уютно: каменные полы с подогревом, со вкусом подобранные картины (из тех, на которых цветные пятна возбуждают желание), хорошее освещение, удобная, коллекционная мебель, что называется на все случаи жизни. Не для всех, конечно, удобная. Вряд ли рабу нравилось лежать в нелепой и вынужденной позе, которая уже сама по себе причиняла страдание.
Пленник, однако же, привязанный так, чтобы видеть чужие муки, выглядел равнодушным. Даже тренированные чувства Агескела не сумели уловить в нём страха. Куда уж томографу? Тупая машина…
Запах горелого мяса стал слишком навязчивым. Агескел покосился на брата. Эрцог нервничал. Оно и понятно — поймать шпиона в самом сердце родового гнезда. Шпиона наглого и не скрывавшегося совершенно. Его нашли во внутренних покоях Кико. Пришелец листал его личные записи! (В кругу семьи братья называли друг друга по второму имени. Второе имя Агескела — Сейво, Энселя он ласково зовёт Кико).
Небрежным жестом кровавый эрцог велел убрать истерзанного раба и уставился рыбьими глазами на пленника. Выглядел тот как мужчина средних лет, был светловолос, небрит. Но что-то подсказывало аке (двоюродному брату), что даже с внешностью здесь не так всё просто.
Губы Энселя пришли в движение, но звуков не последовало.
Двое прислужников смотрели на эрцога пристально, ловя малейшие изменения в лице. На их обнажённых телах змеились причудливые, симметричные узоры-шрамы. Агескел любил на досуге вырезать по задыхающемуся от боли живому, соревнуясь с самим собой в изысканности рисунка.
— Собаки, — неожиданно проронил пленник, подняв глаза на прислужников. В голосе было сочувствие.
Но до этого он совсем ничего не говорил, а серые глаза смотрели и не видели.
— Собаки, — повторил светловолосый.
Прислужники вскочили, но Энсель отмахнулся от них, вглядываясь в бледное лицо шпиона.
— Кто ты, раб? — спросил он, презрительно
Может, шпион только что отошёл от гипноза, или находился под действием специальных составов, потому не ощущал ничего и не говорил?
— Это ты, раб, — мягко улыбнулся пленник.
Агескел возвёл очи горе и изобразил пальцами, что полагается приготовить для дальнейшего допроса. Руки и лицо пленника уже носили следы пыток, но за суетой вокруг собственной персоны он наблюдал равнодушно.
— Зря вы это, — произнёс светловолосый, расправляя плечи, и пластиковые оковы жалобно заскрипели. — Каждому человеку даётся время на оправдание и раскаяние. Но я не вижу одного и причин для другого.
Агескел фыркнул:
— Похоже, он нас хочет запугать, Кико. Богами будешь грозить? — ехидно вопросил он, и глаза его заблестели в предвкушении человеческих мук. Но взгляд пленника снова стал мутным, словно кто-то заглянул в комнату его сознания, но входить передумал. Агескел разочарованно хмыкнул.
И тут дверь засветилась.
Аке прислушался. Не уловив ничего опасного, кивнул. Электромагнитный контур двери погас. Двое рабов волоком втащили человека в чёрном.
— Ещё один! — прошипел эрцог, и прислужники отскочили, бросив на пол бесчувственное тело.
Агескел встал, мелкими шажками подошёл к распростёртому на каменном полу, склонил на бок голову, прислушиваясь.
— Ну, — сказал он, анализируя ощущения, — этот шпион будет попроще. Я полагаю — эйнит или боргелианин. А ты что скажешь, драгоценный брат?
Эрцог повернулся и рыкнул на слуг:
— Вон все!
Бегство прислужников было скорым. Агескел хмыкнул и пожевал губами:
— Предлагаешь мне позабавиться самому?
— Два! Два шпиона за один день! Им что тут, мёдом намазано? Где твои ловушки и сенсоры! Где твои охранники, Сейво!
— Ежели желаешь — уже висят, — развёл аке тонкими, женственными руками.
— Знать! Я желаю знать! Кто эта мразь?
— Это? — Акескел легонько пнул лежащего. — Один из секты недовольных нами. Ручки будем укорачивать? Или всё-таки сначала допросим? Тебе важно, какую именно мать почитает это человекообразное?
— Мать, — хмыкнул эрцог. — Да, я хотел бы видеть его мать. Привязанной к пыточному столу!
Он поднялся из термокресла и подошел, прихрамывая, к мужчине на полу.
— Кто ты? Отвечай мне! Или ты будешь подыхать так медленно, что все здешние крысы изойдут слюной!
Агескел изловчился и пинком перевернул лежащего.
— Э, похоже, его башкой приложили. Но изо рта — течёт, да и биение я слышу. Оклемается.
— Тем хуже для него! Жалкий червяк!
— Ну, не такой уж жалкий, — усмехнулся аке. — Забрался-то прилично. Поймали бедолагу уже на выходе из лабиринта, — Агескел провёл ладонью по интерактивной столешнице, вызывая прямо над столом голосхему подземных переходов. — Посмотри, какую интересную систему наблюдения он придумал. С помощью слизняков. Любопытно…