Дуракам закон не писан

Нечай Дмитрий

До полного разъединения духа с телом оставались считанные минуты когда призывный кличь продавца отвлек позабывшую о водке очередь и толпа сметая друг друга понеслась к дверям супермаркета в миг позабыв о Иешуа-Тимофее.

Тапочкин со стоном перевернулся на спину и напряженно стал трезветь. Он совершенно не помнил что произошло и почему напавших вдруг стало так много, он помнил только хмурого прохожего который огрел его ломом ни с того ни с сего. Неожиданный голос из собственной груди породил мурашки страха за рассудок.

" Ваш тонкий юмор пожалуй никто тут не понял. Этот Гавриил совсем потерял квалификацию, мертвого от потерявшего сознания отличить не может, я все ОТЦУ расскажу". Тапочкин в ужасе постучал отбитой рукой по груди.

" Да не стучи ты,

я все равно не уйду, раз так вышло, значит так и будем работать. Приготовься сейчас ты будешь резко выздоравливать и самочувствие твое прийдет в норму." Тапочкин окончательно похолодел от ужаса, " боже, я сошел с ума"!

" Это хорошо что ты вспомнил ОТЦА, значит душа твоя не заблудшая и ты найдешь дорогу к свету",- ответил голос.

А в это время из темного двора на центральную улицу столицы, залитую яркими огнями мощных фонарей вышли двое лиц кавказской наружности. Поскольку древняя традиция стучать, хоть и потеряла свою актуальность, но все же осталась в народе и, особенно среди дворников и консьержек, об этом тут же сообщили в службу безопасности. Они сели в транспортер с тонированными стеклами и скрылись в направлении центра мегаполиса.

Это были демоны преисподней Мефис Ромазов и Тофель Хамбуддинов переброшенные сатаной для нейтрализации Иешувы и его действий на Земле. Поскольку силу Иешувы преодолеть было неимоверно сложно в пекле решили замкнуть силу ада в двойственной структуре взаимодействия коей и стали эти двое сатанинских отродий.

Прибыв на место, они получили явочный адрес известного фундаменталиста безидейника Бени Ладушкина готового на любые масштабные действия и особенно теракты против ожиревших от скуки тихой жизни обывателей. Личность Бени была хоть и известна службе безопасности, но Тофель и Мефис знали про него намного больше. Так же его звали, когда то Агосфер или вечный жид. За три тысячи лет еврейства сородичи так достали Беню, что он принял мусульманство и стал терраристом-антисемитом. Жидомасонские сети виделись ему повсюду и иного пути кроме как перебить их всех поголовно Беня так и не нашел в этой не равной борьбе. За все это время он не плохо преуспел в мастерстве противостояния и, хотя его неоднократно убивали и казнили, чувствовал себя удовлетворительно. Вспоминая свои приключения Беня, почему то считал самым страшным моментом казнь в Александрии в 124 году после рождества христова. Тогда местные власти поймали его с евреями подельниками за то, что они продавали выжимку из чумных трупов как лечебное мумие древнеегипетских мумий. Бене хотели отрубить голову, но он упросил заменить казнь на повешение с последующим утоплением. В то время Ладушкин был еще относительно молод и восприимчив к агитации, поэтому неделя в тюрьме, где каждодневно пытались вразумить, что евреи это зло и ничего хорошего с ними не получится, таки дали свой результат. Тем более что Беня уже имел более чем тысячелетний стаж еврейства.

Как только он всплыл в километре от берега в средиземном море, он поклялся посветить свою, тогда еще диковинную, вечность борьбе с сионизмом.

План сатаны заключался в похищении известного ученого физика Доктора Фаустова который работал над созданием машины времени и переброски Бени в прошлое с целью свершения грандиозного теракта. В результате этих превентивных мер ад намеривался ликвидировать вакцинацию бессмертия и тем самым остановить второе пришествие за его ненадобностью

Пригородная электричка приходила вовремя. Последние продавцы всякой дребедени прошли по салону и в вагоне стало необычно тихо.

Любомир Глубинкин потянулся, разминая затекшие ноги. Афдотья спала по детски свернувшись рядом. Ее безмятежная улыбка казалось, не покидала ее и во сне. Любомир с интересом выглянул в окно. Промышленные зоны, окружавшие транспортные подъезды к столице не представляли ничего интересного, но он ожидал, наконец, увидеть центральный вокзал. Любомир вырос в селе, все свое детство и юность он практически безвылазно прожил там же где и родился в селе Кащеево. Родители его умерли, когда ему было года два или три, никто в селе точно этого не помнил, потому что у всех и своих дел всегда хватало.

Раен был не самый передовой, в селе всего двадцать хат, а школу закрыли в виду отсутствия финансирования и нехватки кадров посоветовав учить писать и читать детей самим родителям и оставив небольшую библиотеку с учебниками двадцатилетней давности. Поскольку Любомира учить было совершенно некому, заботилась о нем старая бабка соседка, тайком надеясь на его хату для своей взрослой дочки с тремя детьми получившимися от случайной поездки в областной центр на рынок, то ни читать, ни писать он, не умел.

Но как обычно бывает в этом мире, обделенный господом в одном, человек щедро бывает награжден в другом. С малых лет Любомира уважали и даже побаивались как одаренного способностями совершенно не объяснимыми. В три года он уже исцелял и в раенной больнице практически не было работы, потому что все кроме разве что рожениц шли к нему и самое главное не зря. Не было среди пришедших не довольных. Любомир лечил на совесть, не то, что все эти колдуны и ворожеи. И как положено в таких случаях, когда дар сильный и от бога, денег ни брал, ни с кого. Бабка соседка, правда, научила немного позже, как обойти гнев божий грамотно. Брать стали продуктами да материалами на дом, мол, для поддержания тела, в котором такой сильный дух. Однако Любомиру и этого было не надо, он полностью был, как говорят не от мира сего. К шести годам он обнаружил в себе странную способность оказываться там, где фантазировал быть. Пространство вокруг него как бы менялось, и все становилось материальным и ощутимым. Сам он при этом с места, где находился в этом мире, исчезал, и бабка часто впадала в истерику доискиваясь куда подевался "кормилец окаянный". С этим даром Любомир обращался особенно осторожно потому что его фантазии в силу возрастных аномалий иногда бывали не только греховны, но и просто опасны для него самого. Чаще всего он все таки лечил руками и помогал советами по поводу будущего, которое видел прекрасно, но в этом не признавался полностью даже бабке опасаясь совсем потерять покой и только и обслуживать население близлежащих деревень с их жаждой знать что, кому и когда.

Однажды, когда Любомиру было уже пятнадцать бабка, изнемогающая между праведностью и финансовыми проблемами дочки с внуками начала приводить богатеньких городских. Проанализировав пути обхода греха при применении божьего дара с последующим материальным вознаграждением, бабка решила Любомира в камерческую сторону вопроса не посвящать отныне вообще. Она целиком брала грех, на себя снабжая самого целителя лишь тем, что тот сам у нее просил. А поскольку Любомир не просил никогда ничего, то решение это вскоре бабку и ее детку с внуками просто озолотило. Практически до двадцати своих полных лет Любомир работал с утра до вечера на семью доброй бабушки соседки, которая несла тяжелый крест греха за получаемые вознаграждения от эксплуатации безвозмездно дарованных богом способностей.

Но настало время болезненного расставания. Как то, в деревню заслышав о целителе, приехала Афдотья. Молодая учительница начальных классов школы теряла мать, умирающую от рака и случай этот был столь неподвластен медицине, что даже прививка вечности и трансплантация органов не могли помочь. Любомир вылечил ее за один сеанс в пол часа и Афдотья видя такое торжество божьего чуда над наукой поклялась отплатить чем то похожим. Узнав, что Любомир до сих пор не умеет читать и писать, она яростно принялась учить его грамоте, благо входило в него все как в Ломоносова, быстро и легко.

Именно на этом этапе своей жизни, научившись читать и писать Любомир ощутил не преодолимую тягу к познанию, в том числе познанию непосредственно в путешествии. Он покинул рыдающую бабку и отправился с Афдотьей в столицу, познавать мир. В городе у него жил дальний родственник, квартира его пустовала т. к. родственник все время посвящал работе и интеллектуальному самосовершенствованию. Любомир даже стал подумывать, а не поступить ли ему в какое высшее учебное заведение. Аттестат ему привезли клиенты и, хотя в школе он ни дня не учился прочтенное ему бабкой и восполненное собственным чтением за последний год вполне тянуло на среднее образование.