Дураки умирают первыми
Шрифт:
Навсегда.
— Красиво, — задумчиво прокомментировал рыцарь.
— Да, неплохо. — Питер повертел в руке маленькую бутылочку. — Хочешь воды?
— Давай. — Кемпиус приложился к простенькому угощению, но не поблагодарил.
Говорить не хотелось. Ничего не хотелось. Он просто стоял, небрежно облокотившись на ограждение Троицкого моста, смотрел на идущее в залив белое и не хотел ни о чем думать.
Стоял один. Как привык. И как сейчас ему было противно. Свободный, как такси с зелёным огоньком. Никому не нужное такси.
И
— Как твой контракт? — осведомился Питер.
— Братья-чуды отдадут мне копию «монструза», — после паузы ответил рыцарь. — Я отдам её Старку и получу гонорар. Спасибо, что спросил.
— Мы благодарны за то, что ты поверил, — серьёзно произнёс Питер. — И ещё больше за то, что не рассказал о нас братьям. Ты поступил благородно.
— Отдашь при случае, — равнодушно ответил Кемп, вертя в руке бутылочку с водой.
— Мы не планировали встречаться с тобой снова, — заметил Питер.
— Я тоже не планировал рисковать жизнью и спасать всё это от древнего дерьма, — де Шу кивнул на разнесённую Стрелку. — Так что звони иногда, спрашивай, не нужно ли мне чего.
Несколько секунд Питер обдумывал предложение, затем осведомился:
— А если я откажусь?
— Не откажешься, — хмыкнул чуд. — В отличие от Светы, я знаю правила. Ты должен. И ты отдашь.
— Да, ты знаешь правила, — констатировал Питер. — Прощай.
— Увидимся.
В то, что его сын выбран жертвой, де Шу поверил сразу.
Не потому, что предчувствовал или ждал плохого, просто не увидел других причин, по которым странная парочка могла к нему обратиться. Знал, как рискуют они, подходя к чуду, и потому поверил.
И организовал похищение, разделив Кирюшу и попавшую под «обаяние „монструза“» Светлану. А чтобы бывшая не помешала, отправил её в увлекательное путешествие, с чем ему здорово помог давний знакомец масан Трофим, доживающий последнее столетие в местных подземельях. Причём первая часть приключений — встреча с похитителями, перестрелка и смерть бывшего мужа — в реальности не существовала и образовалась в памяти Светланы благодаря жёсткому воздействию амулета Апикрены, дальше же за дело взялся Трофим…
Де Шу волновался, что «монструз» нивелирует влияние амулета, но к тому времени уродец ещё не набрал должной силы и «терял» Светлану, когда она удалялась на милю-две от Кунсткамеры.
Кемпиус сделал всё, что должен был сделать, а потом отправился исполнять контракт. Как на обычное дело.
«То есть я прихожу в Кунсткамеру и сразу иду к колбе…»
«Ни в коем случае. Он хитрый, он сразу поймёт, что является целью, и не подпустит тебя к себе. Поэтому не торопись, занимайся своими делами, готовься действовать так, как собирался — грабить музей, а уж потом иди в запасник».
Они боялись ублюдка… Нет. Поправка: они боялись того, что тот мог натворить. И де Шу не презирал их за это. Потому что сам боялся — за сына. Они все боялись
Хоть и боялся.
— Скучаешь?
— Воду пью.
— Угостишь?
— Купи.
— Иногда мне кажется, Кемпиус, что у тебя в роду не обошлось без двух-трёх добрых шасов. — Шакир взял из руки рыцаря бутылочку и залпом допил остававшийся в ней глоток. Скривился: — Местная?
— Ага.
— Экономишь?
— Экспериментирую.
— Да уж… — Шас убрал опустевшую бутылочку в карман, принял точно такую же позу, как рыцарь, и негромко поинтересовался: — Вернуться предлагали?
Турчи видел, что прежде, чем покинуть Стрелку, Кемпиус имел не очень долгий, но весьма эмоциональный разговор с де Лаэртом, и поспешил ознакомиться с последними новостями.
— Ага, — подтвердил рыцарь.
— А ты?
— Сказал, что подумаю.
— А сам?
— Уеду.
— С тобой было весело. — Шакир улыбнулся: — С тобой всегда весело.
— Так поехали со мной, — равнодушно предложил де Шу. — Повеселимся.
— У меня бизнес, — вздохнул шас. — Доходы, расходы, ответственность, налоги…
— Интересная, одним словом, жизнь.
— Да пошёл ты! — беззлобно ругнулся Шакир, с удовольствием припоминая физиономию де Бро, обнаружившего разбросанные по всему Питеру фальшивые мечи.
А следом перед глазами всплыло другое лицо, не злое, а помертвевшее от шока лицо Кемпиуса, у которого Шапки увели сына.
«Подымай всех, Шакир, делай что хочешь, обращайся к кому хочешь, но отыщи этих сволочей!»
Старый шас не ожидал, что бесшабашный авантюрист будет так беспокоиться о бастарде, полукровке, которого прижил с человской девчонкой, растерялся настолько, что даже не оговорил стоимость услуг. Бросился звонить в Цитадель, кое-как объяснил навам, что красноголовые похитили ребёнка его сотрудника, попросил скорее помочь, тёмные переговорили с Великим фюрером дикарской семейки — как именно проходили «переговоры», Шакир не знал, но догадывался, — и через два часа дикари доставили в особняк шаса спящего мальчугана. И долго униженно извинялись, указывая, что «ва-аще не разбираемся в ваших питерских понятиях, в натуре». Шакир извинения принял, выделил мальчику отдельную комнату, пошёл заваривать себе чай — раз уж сон перебили — и там, на кухне, неожиданно понял причину волнения Кемпиуса.
Понял, что кроме этого рыжего бастарда у бесшабашного авантюриста больше никого нет. На целом свете. Во всяком случае — пока.
— Света и Кирюша побудут у меня, — сообщил Шакир. — Мы договорились с Гуго, что завтра он приедет и всё им расскажет.
— Зачем?
— Во-первых, она много видела. А во-вторых… — Шас помолчал. — Твой сын — маг. Будет магом.
Большая льдина ударила товарку с таким мощным хрустом, словно под Троицким мостом только что переломился хребет мамонта.