Дураки
Шрифт:
Тупо урча моторами, откуда-то сбоку вылезли свежевыкрашенные, хотя и с помятыми боками, судя по всему, видавшие виды огромные темно-зеленые зверюги с тупыми зарешеченными мордами и жерлами мощных водометов на крышах бронированных кабин...
Сгущается какое-то незнакомое напряжение...
— Это страх, — уверенно сказал Виктор. — В воздухе пахнет страхом...
Что, пожалуй, верно, хотя мне ничего подобного испытывать не приходилось.
— Мне кажется, здесь скорее тревожное любопытство, — вдумчиво возразил Сергей.
И это было правдой. Люди смотрели по сторонам с любопытством [5] . Выискивали в толпе знакомых, к которым тянулись, с которыми
— А по-моему, просто идиотизм, — сказал я. — Кого и зачем они собираются устрашать?
Подошел Валера Голод, бородатый и седеющий спортивный комментатор, с которым почти двадцать пять лет назад мы начинали в молодежной газете, тогда еще не собираясь седеть и понимая друг друга с полуслова [6] .
5
Так и в Тбилиси. Народу у Дома правительства ночью 9 апреля могло быть гораздо меньше. Многие пришли, узнав, что будут танки. Танки на проспекте Шота Руставели — захватывающее зрелище. Кто же мог вообразить, что они представляют какую-то опасность, что катят не просто, а на дело. Да и в Вильнюсе, когда мирные люди пришли к телебашне, танков не боялись. Невозможно было поверить, что они будут стрелять и давить.
6
Увы, он уже умер
— Старик, и ты здесь!.. Что-то я не пойму... Ты же человек официальный, всегда состоишь при начальстве. Или ты здесь «по поручению»?.. Но что за вид, что за шляпа, где ты ее оторвал! Хиппуешь? Или... маскируешься под неформалов?..
— Ты лучше скажи, что сейчас будет?
— Ты что, «ориентировку» не читал? — Голод посмотрел на меня совсем подозрительно. — Впрямь ничего не знаешь или придуряешься?
Я смутился. «Ориентировку» я читал.
Едва приехав в город и пройдясь по кабинетам «больших ребят» (со многими из них я поддерживаю приятельские отношения), я получил любопытный документ. Он назывался «Некоторые актуальные вопросы идеологической работы в современных условиях (В порядке ориентирования для секретарей партийных комитетов)», размножен с грифом «Для служебного пользования».
Ситуация в городе, оказывается, тревожная, да еще усложняемая:
противоречивым положением в творческих союзах и в рядах научной интеллигенции, где сложились разнополюсные по своим взглядам группировки,
стремительным ростом сети так называемых «неформальных» националистических объединений, численность которых за последний год выросла примерно в 5 — 7 раз,
созданием экстремистами во главе с Симоном Поздним и Витусем Говорко под прикрытием «Мартиролога» так называемого Народного фронта для достижения далеко идущих целей захвата власти [7] .
7
Витусь Говорко, ассистент кафедры филологии Пединститута, организатор, а позднее один из бессменных руководителей Народного фронта.
...При анализе очевиден марионеточный характер «неформальных» объединений. Но уповать на малочисленность их рядов недопустимо. «Солидарность» в Польше поначалу не превышала 30 человек...
...Наступающую волну социальной демагогии можно блокировать только в том случае, если оперативная информация о готовящихся акциях идейного противника будет
Взревев моторами, страшилища водометов поползли к воротам кладбища...
За ними потянулась вереница милицейских уазиков с включенными «канарейками»...
Следом двигались грузовики с зарешеченными окнами железных будок (но не обычные «воронки», а военные, повышенной вместимости)...
Завизжали сирены «Скорой помощи»...
— Я не думал, что дело зашло так далеко, — сказал я Голоду, как бы оправдываясь.
— Никто не думал, — ответил Голод, — но эти партийные олухи нас еще дальше заведут... Я знаю, что сейчас будет. Сейчас они начнут производить вычленениезачинщиков и расчленениетолпы.
Толпа была и без того заметно разобщена. Сегодня, 30 октября, сюда, к Восточному кладбищу, пришли разные люди, из самых различных побуждений.
Из принципа — те, кому запретили проводить митинг. Сейчас они раздавали в толпе листовки с призывами создавать «группы поддержки» Народного фронта.
Из солидарности — те, кто их поддерживал, прямо ни в чем не участвуя...
Из любопытства — те, кто, прочтя навязчивые предупреждения в «Вечерке» о том, что на митинг не следует ходить, не смог усидеть дома...
Кроме того, пришли подогретые парткомами представителирабочего класса, кого прийти попросили... Пришли возмущенные«наглостью распоясавшихся неформалов» сориентированные работники и активисты партийных комитетов, легко узнаваемые по добротной и аккуратнойодежде, по манере держаться, прохаживаясь вместе, но как бы раздельно, в толпе, но как бы чуть в стороне, по умению двигаться, чуть выпятив грудь, обычно переходящую, независимо от пола, в трудовую мозоль живота.
Пришли еще и те, кто по службе,их было довольно много, они, пожалуй, больше всего бросались в глаза своей штатскойодеждой и старанием остаться незамеченными.
Впрочем, не всегда.
На проспекте, как раз возле светофора, они уже действовали. И весьма решительно. Началось вычленение.Валера Голод был прав.
По толпе прокатилось:
— Взяли Купавина...
— Взяли Маточкина, вместе с семьей [8] ...
8
Микола Купавин, Алексей Маточкин — художники, члены оргкомитета Народного фронта.
— Взяли Позднего...
Так схватили человек двадцать.
И повсюду военные и милицейские чины.
Распоряжался всем подполковник — невысокий, коренастый, плотный, похожий на Виктора [9] .
— Я па-прашу ра-зой-тись... Я па-прашу... А вокруг полковники, полковники, полковники... И еще главнее полковников — генералы? — в штатском, которые полковникам отдавали краткие распоряжения, на что те неизменно кивали, продолжая ничего видимого не делать, тем не менее что-то делая.
9
Который, видимо, этого не подозревая, потом о нем напишет: «...с мегафоном в руках и озабоченностью пахаря на усталом крестьянском лице, в шинели, порядком потрепанной и оттого казавшейся брезентовиком послевоенного председателя небольшого колхоза».