Дураков нет
Шрифт:
Уилл глубоко вздохнул. Окей.
Джоко рылся в своем бардачке, смахивающем на кондитерскую, один за другим доставал пузырьки, подносил их к свету, вглядывался сквозь очки с толстыми стеклами.
– Вот, – наконец сказал он. – Прими эти.
Салли взял у него таблетки, посмотрел, какого они цвета, спрятал пузырек в карман.
– Я все думал, когда же ты мне дашь желтые. Я, кажется, уже принимал таблетки всех цветов радуги. Что про них скажешь?
– Хипповый отпад. Одной должно хватить.
– Окей.
– Если моча пожелтеет – скажи мне.
– Она у
– Ого. – Джоко ухмыльнулся. – Тогда, конечно, поздно.
Они вышли из машины.
– Сколько я тебе должен?
Джоко отмахнулся, как обычно:
– Нисколько. Я же говорил. Это бесплатные образцы.
– Ты всегда так говоришь.
– Потому что это всегда так, – сказал Джоко. – Ты уже постоянная лабораторная крыса.
– У меня в роду все такие, – ответил Салли.
Он видел, что внук, почти исчерпав запасы храбрости, с тревогой и нетерпением смотрит на него в окно.
– Симпатичный парнишка, – сказал Джоко.
– Он хороший, – согласился Салли, вдруг раздувшись от гордости, как и накануне, когда рассказывал Гарольду Проксмайру о Питере. – Я рад, что он здесь. Правда, немного нервный, как и отец в его возрасте.
– У них это от Веры, – задумчиво предположил Джоко. – Им с мужем, конечно, в последнее время пришлось нелегко.
– Мне об этом почти ничего неизвестно, – признался Салли. – Я знаю только, что Ральф лежал в больнице.
– Причем несколько раз, – уточнил Джоко. – У них бешеные долги. Я так думаю.
– Вряд ли, – возразил Салли. – Ральф всю жизнь проработал на почте. У него должна быть страховка.
– Она обычно покрывает процентов восемьдесят лечения. Тебе ни разу не приходилось выплачивать оставшиеся двадцать за какую-нибудь серьезную процедуру?
– Я же не утверждаю, что у них нет проблем, – сказал Салли.
– Мне бы не стоило говорить тебе об этом… – начал Джоко.
– Так и не говори, ради бога, – перебил Салли.
– Ладно, – не стал упорствовать Джоко.
Салли грустно глянул на аптекаря. Помахал Уиллу, тот махнул в ответ.
– Так что? – спросил он наконец.
– Если вдруг встретишь Веру, будь осторожен, – посоветовал Джоко, его совиные глаза за толстыми стеклами глядели с непривычной серьезностью.
– Я всегда осторожен с Верой, – сказал Салли. – Даже ракушку [46] ношу.
– Ты меня не так понял. Я волнуюсь не за тебя, а за нее.
Салли нахмурился. Джоко, как аптекарь, зачастую знал, у кого из горожан какие проблемы со здоровьем.
46
Имеется в виду специальное приспособление для защиты паховой области (в боксе, хоккее и пр.).
– Она заболела?
– Да не в этом дело. – Джоко многозначительно поправил очки. – Но если ты кому-то об этом расскажешь, тебе придется искать нового поставщика обезболивающих.
Салли пообещал молчать.
– С месяц назад один из моих подчиненных застукал ее на краже. Я успел вернуться вовремя,
– Шутишь, – сказал Салли, поскольку Джоко явно не шутил.
– Если бы.
– Не верю.
– Я сам не верю. Я отвел ее в свой кабинет, и с ней случилась истерика. Ис…мать твою…терика. Я перепугался до усрачки. Думал, у нее крыша поехала. Рыдала, говорила, что опозорила отца. Шестьдесят лет бабе, а она все боится испортить отцу репутацию.
– И что ты сделал?
– Дал ей валиум, отправил домой и велел не брать в голову. С тех пор она к нам не заглядывает. Ездит в аптеку возле шоссе.
Салли кивнул:
– Всякое доброе дело наказуемо.
– Я рад, что она к нам не ходит, – совершенно серьезно ответил Джоко. – В детстве один из друзей украл у меня машинку. Я видел, как он это сделал, и с тех пор не мог смотреть ему в лицо. Мне было так стыдно, будто это я украл у него машинку.
Уилл встретил их у двери. В руках у него была квитанция. Салли на удачу дал ему подержать свой вчерашний билет. С того места, где они стояли, Салли толком не видел вчерашние результаты.
– Что было вчера? – спросил он Джоко.
– Четыре-пять-семь.
Салли кивнул, забрал у внука квиток, равнодушно взглянул на него.
– Всю неделю никак не могу выиграть. Ты же вроде способен выбрать одного из трех, так?
– Ты и вчера проиграл, – посочувствовал Джоко. – А если бы узнал, какой выигрыш, и вовсе расстроился бы. В первом забеге победил второй номер, во втором восьмой. Повезло же тому ясновидцу, кто угадал.
Салли моргнул, уставился на билет, который вручил ему Уилл. Там значились номера два и восемь.
– А вот и наш ясновидец, – сказал Салли. Он начисто позабыл, что накануне купил внуку билет и позволил выбрать числа. А теперь едва не порвал этот билет.
Джоко взглянул на билет, потом на доску с результатами, потом на Уилла, тот раскраснелся, улыбался.
– Вот это да. Сто восемьдесят семь долларов пятьдесят центов.
– Как тебе такое? – спросил Салли внука. – Ты богач.
Джоко протянул Уиллу программу скачек:
– Кого бы ты выбрал сегодня?
Салли с внуком сидели в машине уже почти пять минут, и Руб не выдержал: ему столько нужно было рассказать Салли. Сначала тот все не ехал и не ехал, а теперь вот из машины не вылезает. За три часа, что прошли с тех пор, как Руб с Питером покинули закусочную, случилось многое, и ничего из случившегося Рубу не нравилось. То, что Питер уехал, будто он тут босс и сам себе хозяин, а Руба оставил ишачить за всех и принимать сообщения от всех, кому вздумалось оставить сообщение, – это еще полбеды. Но Салли с внуком вернулись и сидят в машине у дома, а Руб работает за себя и за того парня, изнемогая от желаний, невысказанных сожалений, сообщений и прочей информации. Руб полагал, что в мире вдруг появилось слишком много людей, а уж сын и внук Салли тут совершенно лишние, из-за них Руба словно и не существует. Он вышел на улицу и потопал к машине, чтобы напомнить о своем существовании. Подошел к водительской двери и постучал в стекло.