Дураков нет
Шрифт:
– Привет, Честер [17] . – Джоко посмотрел на Салли поверх очков.
Одет Джоко был, как всегда, консервативно. Светло-голубая рубашка, широкий галстук, слаксы на резинке. Под сорок, короткая стрижка, на висках седина, фунтов пятьдесят лишнего веса – вот вам Джоко. Глядя на него, нипочем не подумаешь, что в юности он носил длинные волосы и был леваком (что не помешало ему выучиться на фармацевта).
– Ты намерен сидеть здесь до завтра, пока они не откроются? – спросил Салли.
17
Строка
– Церкви и букмекерские конторы должны работать всегда, – сказал Джоко. – Должен быть закон.
– Есть такой закон, – напомнил ему Салли. – Из-за него букмекерские конторы не работают в Рождество и День благодарения. Я знаю пару церквей, которые сегодня открыты, если тебе так нужно.
Джоко отмахнулся:
– У этих выиграть нереально.
– Вряд ли это намного хуже, чем ставить на тройки.
– На тройки я тоже не ставлю, – сказал Джоко. – Тройки для отчаявшихся и пропащих вроде тебя. – Он вдруг просиял. – Но идея хорошая. Особые ставки на тройки в Пасху и Рождество. Я уже вижу рекламу. “Выгодная троица. Христианство наконец приносит прибыль”.
– Для Пасхи и Рождества годится. Но День благодарения не охвачен.
– Тоже мне проблема, – Джоко пожал плечами. – Практически все уверены, что День благодарения – христианский праздник. Бестолковый у нас народ.
Они переглянулись с улыбкой.
– Я искал тебя… – начал Салли.
Джоко сложил газету, бросил на заднее сиденье.
– Добро пожаловать в мой кабинет. – Перегнувшись через Салли, Джоко потянулся к бардачку. – И закрой уже дверь, пока нас обоих не заморозил.
– Едва ли мое колено согнется в такую рань, – ответил Салли.
– А ты попробуй, – предложил Джоко, роясь в бардачке.
Салли, поморщась, наконец втиснул ногу в машину и закрыл дверь.
– У тебя, похоже, ноги короче, чем у любого взрослого мужика в городе, – сказал Салли.
Бардачок Джоко смахивал не то на маленькую аптеку, не то на кондитерскую, битком набитую разноцветными пластмассовыми пузырьками. Джоко доставал пузырьки, подносил к свету, говорил “Не-а” и совал обратно. Чуть погодя наконец нашел баночку, которая вызвала у него одобрение.
– На. – Он протянул склянку Салли. – Прими эти.
Его обычная фраза.
Этикетки на баночке не было, но Салли взял ее с благодарностью.
– Только не работай с тяжелой техникой, – предупредил Джоко.
– Сегодня только с молотком, – пообещал Салли. – Наверное, все утро буду бить себе по пальцам.
– Вперед. Ты даже этого не почувствуешь, – сказал Джоко. – Мне говорили, ты вернулся к работе. Я подумал, это настолько глупо, что наверняка правда.
– На какое-то время, – пояснил Салли. – Чтобы подзаработать перед зимой. А потом передохну. Может, весной мне станет лучше.
Джоко посмотрел на него поверх очков.
– С артритом лучше не станет, – сказал он. – Только хуже. Это у всех и всегда.
– Еще два года, и я досрочно выйду на пенсию, – ответил Салли. – И
Слова его прозвучали бравадой, каковой и были. Салли понимал, что Джоко не возражает исключительно из доброты. Оба знали, что с таким коленом у Салли не получится заниматься тяжелым физическим трудом, да еще целых два года.
– Какая линия [18] на субботний матч? – спросил Салли. Ему и правда было интересно, вдобавок не терпелось сменить тему.
18
Линия – список спортивных событий и результатов с коэффициентами выигрышей, которые предлагает для ставок букмекерская контора.
– Я слышал, что Бат и двадцать очков.
Салли приподнял брови:
– Заманчиво.
Салли, как и Винс, последние лет десять ставил на Бат в матче с Шуйлер-Спрингс и каждый год проигрывал. Он, как и Винс, набирал очки, но их всегда не хватало.
– Я тебя понимаю, – посочувствовал Джоко. – Я бы тоже хотел, чтобы ребята выиграли. Сын твоей любовницы – отличный защитник. Правда, ему толком не помогают.
Салли не придал значения тому, что Джоко, как многие в городе, знает о его связи с Рут.
– Да, рассчитывать, что они выиграют, значит хотеть слишком многого, – сказал он.
В последних состязаниях Бат неизменно проигрывал с таким разгромным счетом, что Шуйлер-Спрингс грозился и вовсе отказаться играть с Батом, причем исключительно из гуманных соображений. Продолжение “игры” превратилось в острый политический вопрос, и тот, кто одержал победу на недавних выборах мэра Бата, выстроил кампанию на одном-единственном обещании – сохранить игру.
– Я буду в восторге, если они выиграют. Кстати, кто дает двадцать? – Бат, скорее всего, проиграет более двадцати очков, но пока что, насколько знал Салли, никто столько и не давал.
– Знаешь Винса, брата Джерри? – спросил Джоко.
– То есть Джерри, брата Винса?
– Хозяина пиццерии в Шуйлере, – пояснил Джоко.
– Правильно. Джерри.
– Как ты их различаешь?
– Именно Джерри предложит тебе Бат и двадцать очков. Это один способ, – сказал Салли. – Сколько я тебе должен?
– Нисколько. Это бесплатные образцы. Если будет тошнить, дай знать, – ответил Джоко, когда Салли открыл дверь и принялся медленно вылезать из салона. Наконец Салли выбрался и, прихрамывая, обошел вокруг машины. Джоко покачал головой.
– Знаешь, что тебе нужно сделать? – спросил он.
– Нет. Что?
– Вернуться к поджогам.
Салли притворился, будто обдумывает совет.
– А это мысль, – сказал он, хотя Джоко наверняка шутил. С тех пор как Салли спалил дом, его часто в шутку называли “поджигателем”. И только с годами он понял, что многие правда так думали, поскольку Кенни не скрывал, что считает тот пожар большой удачей.
– А то. – Джоко фыркнул. – Если затея с луна-парком сорвется, у тебя появится масса клиентов со всей Главной. Я, может, сам к тебе обращусь.