Дураков здесь нет! Или приключения дракоши
Шрифт:
Я проснулась в холодном поту.
Реальность тоже не порадовала: с одной стороны тихонько пофыркивал во сне черный вождь, с другой — таращилась желтыми глазами рогатая скотина, словно вынырнувшая из кошмара. Вот же прицепился, поганец. Попробовала его бросить на берегу — не вышло, все равно нашел. Блин. Завтра придется его куда-то девать…
Я попила водички из привешенного к потолку «кокоса» и снова уложила голову на лапы.
Напрасно. Сначала сон не шел, а потом все-таки явился. И напугал…
Я никогда не видела боя драконов. Только тренировочный, но он не в счет. И та короткая война с королевством Граззи тоже не в счет.
А это был именно драконий бой.
Полыхали огненные вспышки. Острые, какие-то ранящие блики метались по блестящей чешуе, отражались в прищуренных глазах, искрами высвечивали оскаленные клыки… Непривычно яростный, первобытный боевой рев наполнял воздух. И под этот бешеный рык в воздухе сталкивались драконы…
Яростные взмахи крыльев, лапы, намертво вцепляющиеся в бока и спины, ощетиненные гребни. Когти, полосующие все, до чего в силах дотянуться. Тяжелые удары хвостов. Кровь на чешуе, кровь на земле, чья-то в муке запрокинутая голова… И снова — кровь и рев, рев. У меня на глазах темный дракон (цвета не разобрать в этой полутьме, пронизанной вспышками пламени) сцепился с золотым. Очень знакомым золотым… И спустя несколько секунд два тела — спины в крови, шеи в крови — упали вниз. В заросли. С высоты…
Нет!
Я рванулась вперед… и проснулась, хватая ртом воздух, как после быстрого полета.
Что же это такое?
В лагере по-прежнему было тихо, аррохи не летали, злобные Проницающие смотрели свои проницательные сны и носа из пещеры не показывали. Я полежала, пережидая, пока перед глазами перестанут мелькать окровавленные когти и разодранная чешуя. И решила больше не засыпать. Ну его, до утра недалеко, так дождусь. Водички попью, дыхание немножко успокою. Хватит стрессов на сегодня. Еще немного, и я точно заикаться начну. С одной стороны аррохи, с другой — злобные дракономаги, с третьей — приставучий вождь с брачными планами и характером рыболовного крючка. В смысле вцепится — так не отдерешь ни в какую, только с кровью. А еще Рик, который думает теперь обо мне неизвестно что; Рик, который сейчас… нет, нет, это всего лишь сон. Это неправда… С Рикке все хорошо… А еще неугомонная Маринка, которую надо защищать всеми силами, а она упорно вляпывается в каждую встреченную неприятность, а еще мои мамочки в клетке… И еще магия, которой надоело сидеть тихо, и она лезет наружу! Кстати, а почему я еще не заикаюсь?!
Воздухом бы подышать, душно… Не по себе как-то, до сих пор муторно от привидевшегося боя. А может, с Гаэли посоветоваться? Вдруг это все-таки не сон?
Тихо как… и небо чуть посветлело. Не так уж и рано. Солнце скоро встанет.
— Крррррр… — послышалось рядом. — Кррррл…
Я нервно дернулась. Уф, кажется, напрасно. Это мелкое, что летало рядом и чирикало, было, кажется, безобидным. Милый такой попугайчик, синеватый, с хохолком, глазки блестят… Что он делает в драконьей норе?
— Кроха какая…
— Алррррли… тиииии…
Он мне еще и отвечает? Прелесть какая.
— Смешной. Но место для полетов выбрал неподходящее, — я открыла ему в крыше дыру побольше. — Лети-ка ты на свободу, пернатый. Пока моя дочка не проснулась.
Птиц шарахнулся, но не улетал. Я пожала крыльями и снова попыталась призадуматься о своих делах. До утра всего ничего, успею ли.
— Аликрррра! — Попугайчик настойчиво висел перед глазами. — Ити-и-и-и!
Странно. Может, у меня глюки, но мне вдруг показалось, что птиц разговаривает. Пытается…
— И-ти! —
Кто? У меня чешуя дыбом встала.
— Что? — переспросила я, надеясь ослышаться.
— Смола. Гаэли прррросиллл… Алисан… дра…
Он коверкал слова, будто… будто птичий язык ему не в привычку, будто… Не может быть! Я метнула взгляд на Маринку — лемура не было. И все-таки… нет, не может быть. Или…
— Шиарри?!
Попугайчик закивал.
Я оцепенела. Нехило ж ты сменил имидж, дракоша. Смола, значит? Та самая?!
— Смолка? — Я потыкала в пернатого кончиком крыла.
— Ссмолка… — послушно чирикнул он. — Шиарри принес в клетку. Сьелли. Тепер-рь выбррррались. Гаэли прррросил ты прилететь.
Глава 9
БЕГЛЫЕ РОДИЧИ И ВНЕЗАПНЫЕ ОЗАРЕНИЯ
Одно из самых увлекательных занятий — догонялки с родственниками. Только надо решить, как бегать — за ними или от них.
Что сказать…
Давно меня так шикарно не обставляли. И кто? Мелочь! Пока я отбивалась от настойчивого претендента на свое крыло и разводила на берегу желтых крокодилов, влюбленный Шиарри успел смотаться в какую-то рощу и таки отыскать там нужную смолу. Зачем именно эта штуковина нужна любимой деве, драконистый Ромео не вникал. Может, думал, что для побега? Сам он об этом говорил как-то неясно: то ли птичий язык слушался плохо, то ли влюбленный попросту темнил.
Но факт остается фактом: парень выцарапал с коры дерева два кусочка смолы, которые смог унести (лемурий вид не особо приспособлен для переноски тяжестей), и на собственной спине поволок их предмету любви. Превращаться в дракона влюбленный пока не стал, закономерно ожидая, что любой встречный соплеменник тут же вцепится ему в гребень и потащит к Проницающим с расспросами, где он, Шиарри, пропадал.
По дороге бедняга подустал и решил, что одного куска прекрасной Марине на первый раз хватит… ну и запас должен быть, так ведь?
— Так, так, — поторопила я, не в силах выносить жалобный взгляд его глаз (кот из «Шрека» отдыхает!). — Дальше что?
Дальше доблестный рыцарь прекрасной дамы приволок смолу в клетку (она как раз пришлась по дороге) и собрался тихонько запихнуть ее под сено. Второй кусок он по-прежнему держал на спине. И, к несчастью, его головку в этот момент навестили две мысли. Первая: пред светлые очи любимой нельзя приходить в таком перемазанном виде, а значит, надо как-то почиститься, скажем, вылизаться. Как это делается, дракон знал только теоретически, по наблюдениям за одним пушистым зверьком, но отважно решил попробовать.
— Языком… — уточнила я. — Понятно.
Попугайчик горестно кивнул. Одновременно в голову юнца пришла мысль, как он устал и как здорово было бы снова иметь крылья, но, к несчастью, на глаза ему совершенно не вовремя попался не крылатый собрат, а разноцветный попугай, который куда-то порхал по своим птичьим делам.
Ну что ж, вылизывание и правда стопроцентно сработало на изменение внешности. Хотя и не так, как рассчитывал юный влюбленный. Когда он очнулся от странной судороги, буквально выкрутившей тело, вид птичьих перьев надолго отнял у подростка возможность произносить что бы то ни было, кроме чириканья. То еще потрясение получилось.