Дурашка в столичной академии

Свободина Виктория

— Почему мы не летим? — нетерпеливо интересуюсь я, стоя на крыше. Харт поставил меня на ноги, но из рук не выпускает.

— Сейчас. Только свой аванс за полет получу, — сказал дракон и тут же меня поцеловал. Требовательно, властно, жадно. У меня голова закружилась от такого поцелуя и ноги подкосились, но мыслями я все равно сейчас далеко, потому просто стою и жду, когда закончится эта вынужденная задержка. Поцелуи меня больше не пугают, но искренний восторг вызвал только один, и он был отнюдь не дракона.

Рэйген прервал поцелуй быстро, Харт почему-то хмур и недоволен,

хотя, по идее, должно быть наоборот, он ведь получил свое. Так ничего и не сказав, мужчина перевоплотился в дракона, и вскоре мы уже взмыли в небо.

Первые полчаса я лететь боялась, последующие пару часов, попривыкнув, наслаждалась полетом, а потом у меня затекло все тело, и полет превратился в муку, да и замерзла, но я решила, что буду стойко молчать. Еще пару часов, чтобы отвлечься, ковыряла у дракона чешуйки, но те не хотели покидать хозяина, а сам хозяин периодически стал с подозрением на меня коситься.

А потом наконец я сдалась и запросилась вниз, дабы посетить дамскую комнату. Это все я прокричала дракону, пытаясь перекрыть шум ветра. Дракон фыркнул и стал стремительно снижаться в темнеющий под нами густой лес. Само собой, в лесу я дамской комнаты не нашла. Испытала небольшой стресс, когда поняла, что дамскую комнату могу организовать себе в любом месте ночного леса. Зато хотя бы согрелась и немного размялась.

— Хочешь, можем переночевать в ближайшем городе, а рано утром полететь, — глядя на то, как я зеваю, предложил Рэйген.

Отрицательно покачала головой. Я справлюсь.

— Как хочешь.

И вновь долгий утомительный полет. Каким-то волшебным образом я все-таки задремала, как не слетела с дракона, не понимаю.

Наконец, в предрассветных сумерках я увидела крыши родного города. Дракон вошел в режим невидимки и медленно снижается. Мы сели прямо двор моего родного дома, на большую цветочную клумбу. Мама, наверное, расстроится, но… пусть.

Харт никуда не ушел, заявив, что раз он теперь мой жених, то имеет полное право тоже узнать, что с магией и здоровьем его невесты. Дрожащей рукой звоню в дверь родного дома, мне открывает спустя продолжительное время сонный дворецкий.

— Здравствуйте, Генуорт, — здороваюсь я с изумленным мужчиной и, не спрашивая разрешения, прохожу в дом. Рэйген следует за мной. — Родители дома?

— Да, но они еще спят.

— Будьте добры их разбудить, а то я спешу. Жду их в гостиной. И принесите мне и моему жениху туда завтрак, — на удивление, весьма уверенно и властно произношу я. Кажется, поездка и работа в академии не прошли для меня даром. Я почувствовала свою силу, стала уверенней в себе, доказав, что могу справляться с разными трудностями, жить одна и даже работать, самостоятельно зарабатывая себе на жизнь.

— Да, кири, — с поклоном отвечает дворецкий, а раньше он никогда меня не слушал, смотрел снисходительно, приходилось просить высокомерного дворецкого что-либо сделать, по-настоящему подчинялся он всегда только папе и деду. Вот сейчас дворецкий должен был начать пререкаться, спорить и возможно даже выставил бы меня из родного дома за посещение его в неурочный час. Хотя, может быть, вес моим словам придал стоящий рядом дракон.

Не исключаю.

Глава 21

Уже через четверть часа все домочадцы собрались в гостиной, с благоговением наблюдая за тем, как ест дракон. Сестра на моего нового жениха чуть ли не слюни пускает, пожирая того глазами, если уж старого Агрис облизывать была готова, то Рэйген, похоже, для нее и вовсе нечто умопомрачительное и нереальное. Родители молчат, не торопятся начинать разговор, чувствуют подвох.

— Думаю, моего нового жениха вам представлять не надо, — решила начать я.

— Не надо. Позволь поинтересоваться целью твоего визита, Амалета, — чинно произнесла мама.

— Вы считаете, у меня нет причин для визита?

Родственники молчат. Ладно, пора переходить к делу.

— Недавно я узнала, что на мне надет детский ограничитель. Я хочу знать, почему вы молчали об этом и до сих пор его с меня не сняли.

Глаза родителей округлились, мама покраснела. Сестра смотрит с недоумением, ну хоть она не при чем.

— И мы ждем честных ответов. В брачном договоре об этом нет ни слова, за это вас можно и к суду привлечь, — внес свою лепту Харт, припугнув моих родственников. Ну да, ему ведь, по сути, продали бракованный товар. Бракованный товар для брака. Мне почти смешно.

Родители не стали ничего скрывать и увиливать, спокойно и как-то так даже хладнокровно все рассказали.

— У тебя довольно рано начали проявляться хорошие магические данные, — говорит папа. — Детский артефакт надели практически сразу. Ты была очень шустрым и любознательным ребенком, магию пробовала использовать направо и налево. Не сняли, потому что мэр еще раньше, чем его сын, присмотрел тебя в жены своему наследнику. Видишь ли, это был обмен. Нам хорошее высокое положение, им в семью магически одаренная, правильно воспитанная и красивая девушка. Тебя фактически растили для младшего Боргвена, а обратили его внимание на тебя, когда ты начала расцветать. В семье мэра, как ты знаешь, магически одаренные дети рождались редко, и у него появилась навязчивая идея улучшить породу. Конечно, наличие в роду магов не гарантирует, что они там и дальше будут рождаться, но вероятность все-таки увеличивается, особенно, если маг сильный, а ты в детстве показывала отличный потенциал.

— Папа, я все равно не понимаю, почему нельзя было снять детский ограничительный артефакт.

— Я знаю тебя и твой непоседливый характер — ты бы не осталась дома, обязательно бы попробовала уехать учиться в престижную академию, и сделка из-за этого могла не состояться, впрочем, ты и так уехала. К тому же, артефакт было совершенно ни к чему снимать в твоем положении. В браке сильная магия тебе бы все равно не пригодилась. Жена должна быть слабее мужа, Мелард же и вовсе не маг.

Теперь я смотрю на родителей круглыми глазами. Мне много чего хочется сказать. Обидно невероятно. Я все могу понять, но вот эта хладнокровная торговля мной — это где-то за гранью. Не знаю, как сложится моя жизнь, но точно знаю, что я ни за что не буду жертвовать своими детьми ради личного благополучия.