Дурман любви
Шрифт:
– То есть в Уилмингтоне?
Клари слегка отодвинулась, чтобы больше не чувствовать его прикосновения. Себе самой она могла признаться, что желает его – однако верить ему было нельзя, потому что он поступил нечестно по отношению к ней. Она заметила, что при упоминании Уилмингтона его красивое лицо стало холодным и чужим, а в глазах появился стальной блеск.
– У меня много дел в Уилмингтоне, – сухо обронил он, – равно как и в Филадельфии.
– Филли, – пробормотала она, и он вдруг напрягся, гневно сдвинув брови, но через мгновение
– Ну, конечно. Так называют этот город. Я помню. Клари, я надеюсь на тебя. Вы с Люком должны добраться до фермы благополучно.
Сунув ей вожжи, он спрыгнул с повозки, а Люк уселся на его место. Махнув на прощание рукой мадам Розе и Дэнси, Клари выехала на дорогу, ведущую на ферму. Внезапно Люк скорчился, схватившись за живот.
– Что-то меня мутит, – простонал он. – Повозка такая тряская!
– Хочешь, вернемся назад? – спросила Клари.
– Нет. К вечеру мы должны быть дома, иначе мамка с ума сойдет. Может, лечь в повозку? Я положу голову на охапку цветов, закрою глаза, и тогда мне, наверное, полегчает.
– Хорошая мысль, Клари натянула вожжи, и Люк перебрался в повозку.
– Тебе удобно? – спросила она, обернувшись.
– Да, мэм. Вы на меня отбрасываете тень.
Здесь гораздо прохладнее. Может, я сумею заснуть.
– Валяй.
Клари подхлестнула лошадь в надежде добраться до фермы прежде, чем Люку станет совсем худо. Повозка шла ходко – деревья так и мелькали по сторонам. Ошибка при повороте исключалась – всего-то и нужно было свернуть один раз направо, а затем уж двигаться по прямой. Дорога спереди и сзади была совершенно пустынной. – Люк?
Обернувшись, Клари увидела, что мальчик спит. Она потрогала ему лоб – нет, жара не было. И тогда она полностью сосредоточила внимание на лошади и дороге.
Внезапно из-за деревьев показался всадник. Пустив лошадь галопом, он преградил путь, и Клари пришлось резко натянуть вожжи. Она сразу же поняла, кто этот человек, а увидев решительное выражение его лица и сверкающие злобой глаза, невольно поежилась.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Иезекия Бартрем наклонился в седле почти к самой шее коня, и Клари поняла, что ничего хорошего от него ожидать нельзя. Ей с первого взгляда стало ясно, что он готовится к решительным действиям.
– Ну-у, – протянул он, с вожделением глядя на нее, – что это мы здесь делаем, совсем одни на дороге… Ты новая девушка мадам Розы?
– Нет, – отчеканила Клари. – Вы ошиблись. Посторонитесь, мистер Бартрем, дайте нам проехать.
– Вот позабавлюсь с тобой, тогда и поедешь, – ответил он. – Это много времени не займет. Я кое в чем нуждаюсь, а мадам Роза не желает меня удовлетворить в своем заведении, так что придется мне самому позаботиться о себе. А если ты мне понравишься, я, может, и не отошлю тебя к ней. Просто оставлю тебя при себе. Пусть это послужит уроком для мадам Розы.
– Люк, – прошептала Клари, стараясь
– Нет, мэм, – ответил ей тихий испуганный голос из глубины повозки.
– Не шевелись пока. В подходящий момент ты выскочишь, чтобы напугать его.
– Мисс Клари, – спросил Люк, – а вы будете стрелять из револьвера?
– Будем надеяться, что до этого дела не дойдет.
Иезекия Бартрем продолжал говорить, расписывая ожидающие их наслаждения. Крепко сжав поводья в руках, Клари произнесла решительно:
– Повторяю, дайте нам проехать, мистер Бартрем. Я не из тех девушек, за кого вы меня принимаете, и не собираюсь с вами никуда идти.
– Какая храбрая малышка! Иезекия Бартрем, дав шенкеля своему коню, подъехал ближе, а затем наклонился в седле и потрепал гриву лошади, впряженной в повозку. Он отвлекся лишь на мгновение, но Клари успела прикрыть юбками револьвер, лежавший у ее ног. Она села так, чтобы он оказался прямо под правой рукой. При этом она не сводила глаз с Иезекии Бартрема, пытаясь скрыть страх под маской праведного негодования.
– Оставьте лошадь в покое, – приказала она.
– И не подумаю. – Он издевательски ухмыльнулся, а Клари стиснула зубы, борясь с желанием влепить ему пощечину. – Сейчас я пересяду на эту лошадь, и мы поедем ко мне.
Он уже занес ногу, чтобы спешиться и перебраться на лошадь, тащившую повозку.
– Не смейте! – Бросив поводья, Клари наклонилась за револьвером и выпрямилась, держа его обеими руками и целясь в Иезекию Бартрема.
– Это старье не заряжено, – бросил он с нарочитой самоуверенностью.
Но, должно быть, какие-то основания у него оставались, ибо он перестал поглаживать пристяжную лошадь и снова вставил ногу в стремя. Клари продолжала целиться ему в сердце.
– Он заряжен, предупреждаю вас, – сказала она, – и я умею им пользоваться. Езжайте прочь.
– Ты не станешь меня убивать. Ты меня просто дразнишь.
– На вашем месте я бы не стала рисковать жизнью, – угрожающе произнесла Клари. – Посторонитесь и дайте мне проехать.
Ей пришло в голову, что даже если он послушается, то потом легко догонит перегруженную повозку, и тогда им от него не уйти. Кроме того, она не могла держать одновременно и поводья, и револьвер – оставалось надеяться, что Иезекия Бартрем об этом не догадается.
– Никуда я не уйду! У тебя силенок не хватит выстрелить из этой штуки, – промолвил он с издевательским смешком. – Посмотри на себя, у тебя же руки трясутся!
Клари почувствовала, что решительный момент настал. Ей вдруг показалось, будто она вновь слышит Джека – он говорил, что будет обязан ей, если она доставит Люка домой живым и невредимым. Она должна сделать все, чтобы вера Джека в нее не пошатнулась!
Левой рукой Клари взвела курок, как научил ее Джек, и вновь сжала револьвер двумя руками, положив оба указательных пальца на спусковой крючок.