Дурманящий запах мяты

Егер Ольга Александровна

– Фая язык за зубами держать вообще не умеет!
– догадалась я о причине его осведомлённости.
– Неужели женщина должна настолько себя не уважать, чтобы спать с кем придётся?
– возмущённая оборотом разговора, я уселась на подушках, терзая одну в руках вместо шеи предавшей подруги, и горла советника.
– Почему же тогда амазонки называют себя свободными, если скованы дурацким сводом правил и обрядами?! Меня это бесит! Чтобы получить священный знак на лице я должна познать мужчину, который познает меня. А если я ему не доверяю? А если он мне не нравится?

У моей матери был лишь один мужчина за всю жизнь - отец! Он был первым, её посвящением, а потом они вместе ушли на войну...

Удивлённый такой яростной речью советник тоже приподнялся.

– Ты совершенно другая. Отличная от обычных, и от амазонок тоже.
– В глазах Тайрелла читалось уважение. Его почему-то моя неполноценность наоборот, вдохновляла, а не отталкивала.
– Ложись, а то опять жар появится!

Я позволила уложить себя на подушки и укрыть одеялом. Не понятно было кто кого лечит, но чертовски приятно.

– Сам бы замотался!
– напомнила я.

Тайрелл оглянулся, но второго одеяла не нашлось, так что он смущённо пытался примоститься рядом.

– Только если позволишь...
– робко заговорил советник.

– Ложись уже! И без твоих выходок!
– предупредила я.

Тай поклялся не приставать, лёг рядом, стараясь не прикасаться ко мне.

Больше мы не говорили. Молчали. В том шатре, наверное, закончился мир - так мне показалось, потому что окружающая темнота была безликой и бесшумной, безжизненной. А внутри маленького нашего пристанища, как ни странно, я чувствовала себя уютно...

На подушках действительно хорошо спалось, потому что сон сморил меня совершенно нежданно - как только голова утонула в мягком голубом шёлке. Помню был он странным. Кажется, я продолжала говорить с Таем, а он заставлял меня читать какой-то стих: про дорогу, ноги, пыль, руки, судьбу... И чего только не присниться после бабушкиной "Черногорки"!

Тай спал мирно, сладко, даже жалко было его будить. Так что трогать его я не стала. Между прочим, ночью он действительно вёл себя прилично. Зато я ворочалась с бока на бок и проснулась немало удивлённая. Советник лежал на спине, с мирным ангельским выражением на лице. Я же, на боку, умудрилась забросить на него ногу, руку и половину тела, уткнувшись головой в так хорошо пахнущее сиренью, крепкое плечо мужчины. Он только большим пальцем левой руки придерживал меня за кисть, покоящуюся на его груди. Если так посмотреть, то это ему в пору было смущаться меня.

Я встала, стараясь его не потревожить, натянула на ноги носки, сапоги, схватила ведро и пошла на улицу, - поздороваться с остальным миром, который ожил после ночи.

Вылив воду из ведра, я поставила его и стала заправлять рубаху в штаны. Оказалось, что единственным страдающим бессонницей был Кроха, сидевший у потухшего костра, с мрачным видом. Он лениво помахивал мечом. Интересно, кого он представлял в своей больной фантазии на месте несчастного полена, на которое то и дело опускалось лезвие?

– Караул несёшь?
– поинтересовалась я, подойдя ближе.

Кроха был явно не в духе: то ли голодным спать лёг, то ли кому-то в картишки проигрался.

– Он несёт!
– доморощенный богатырь дёрнул за руку, видящего третий сон стража. Тот никак не отреагировал, только на другой бок перевернулся и умастился удобнее, прижимая к сердцу пустой бутыль самогона.

– Понятно...
– подумать только, и эти мужики день назад готовы были горло драть, доказывая, что мимо них в карауле ни одна муха не пролетит. Да тут, целое стадо вепрей могло пробежать, а им хоть бы хны. Нет, с мухами они справлялись хорошо - храп стоял такой, что жужжания и слышно не было...

– Как ночь провела? Теперь твоя очередь советнику грелку заменять?
– пробасил обозлённый парень, а меня словно водой окатило.

– Весело, - ответила я, стараясь свести всё к шутке.
– Я, он и ведро. Представляешь, он у вас извращенец оказывается...

На Кроху моё чувство юмора не произвело никакого впечатления. Ни одна мышца на его мрачной физиономии не дёрнулась.

– Не смешно!
– Кроха подскочил на ноги, бросил меч, и надвигаясь на меня разъярённым быком, заставил пятиться. Я задрала голову, чтобы поглядеть на него.
– Тебе понравилось с ним? Будешь теперь вместо этой вашей..?

– Что на тебя нашло? Ты, что лез на дерево, да с дуба рухнул? Что ты мелешь?
– Он даже не подумал успокаиваться, и напирал с ещё большей силой, что меня совершенно взбесило и я не выдержала: - Да если между нами что-то и было, стала бы я об этом на весь лес орать. А с тобой это обсуждать вообще не собираюсь! С каких пор свободная амазонка должна отчитываться перед какой-то деревенщиной?

– А ты значит ложишься только с вельможами?
– ерепенился верзила, выходя из себя. Я ждала, когда у него пена изо рта пойдёт - бешенство объяснило бы такое поведение. Но признаков предполагаемой болячки не проявилось.

– Ах ты!..
– Доведённая до приступа бешенства (болезнь явно перекидывалась по воздуху), я вмазала Крохе смачную пощёчину, несмотря на то, что ради сего мне пришлось подпрыгнуть. Его не осчастливило рукоприкладство с моей стороны, и две здоровенные ручищи схватили меня за ворот, подняли и встряхнули.

– Пусти немедленно!
– промычала я трепыхаясь в воздухе, когда меня как тряпичную куклу оторвали от земли.

– Доброе утро!
– прервал нашу милую утреннюю беседу грозный голос советника. Как молния средь ясного неба, он разорвал в клочья ссору.

Кроха резко выпустил меня из рук, и я грохнулась на траву с высоты своего роста прямо к ногам советника, тактично подавшего мне руку. Выразительно злобным взглядом он осмотрел причину моего падения.

– Угу...
– брезгливо кивнул ему великан и снова уселся на бревно возле костра, продолжая с ещё большим увлечением долбить мечом по полену.

– Как себя чувствуешь?
– участливо поинтересовался Тай, то и дело неодобрительно поглядывая на Кроху, что-то бормочущего за моей спиной и противно лязгающего оружием по деревяшке.