Дурная слава
Шрифт:
Уорик содрогнулся.
– Ты не можешь здесь оставаться. Я возвращаю тебя де Клэрам в пограничье Уэльса. Собирай вещи.
В этот вечер у одного из рыцарей Уорика, того самого, который обнаружил убежище Мэг в одной из башенок, вдруг началась лихорадка. Среди слуг тотчас разнеслись слухи, что Мэг – валлийская ведьма.
Когда все собрались в зале на ужин, Берк рассказал об этих слухах графу Уорику. Гай вполголоса выругался и поднял руку, призывая всех к молчанию.
– До моего слуха донеслись разговоры, что кто-то здесь распространяет сказки о колдовстве. Мэг отослали в Уэльс
Граф поздно отправился спать, зная, что впереди еще одна бессонная ночь. Он так тревожился о жене, что боялся лишиться рассудка. Его жена не могла терпеть его присутствие, а он не мог вынести ее отсутствие.
Гай отбросил одеяло, встал с постели, подошел к окну, выглянул наружу. Небо все еще раскалывалось от молний, но гроза уже уходила. Он снова подумал о жене. Раскаты наверняка слышны и в Уиндраше, только бы Джори не испугалась!
«Конечно, она боится. Не грозы, а предстоящих испытаний. Ей наверняка трудно справиться с мыслью, что ее мать умерла родами. И мне тоже».
Гай стал одеваться. «Господь всемогущий! Я же не могу к ней ехать, пока не станет ясно, что болезнь незаразна».
Услышав, что Брут скребется в дверь, Гай открыл и впустил волкодава. Брут бросил на хозяина сочувственный взгляд. Гай вернулся к окну и с яростью стукнул кулаком по каменному подоконнику. Сейчас он чувствовал угрызения совести, что не облегчил душу Джори рассказом о встрече с Робертом Брюсом.
– Не смотри на меня так! – прорычал он Бруту, который ответил ему таким же рычанием. – Я собирался ей рассказать за обедом и пошел в кухню за элем. Ну да, я хотел устроить грандиозное представление, объявив, что решил пощадить Роберта Брюса, чтобы Джори оценила мое благородство. Самовлюбленная скотина, вот кто я такой!
Брут кивнул в знак согласия.
«Она умоляла меня, а я лишь разжигал в себе ревность. – Гай сжимал и разжимал кулаки. – Когда я в самом деле встретился с ним, то ревность пропала, я ощутил, что Брюс исполняет свое предназначение».
– Почему я позволил ей уехать, не облегчив ее душу? Почему, дьявол побери, я вообще позволил ей уехать?
Брут печально повесил голову.
Прошла еще неделя. Гай осмотрел больного рыцаря и, к своему облегчению, понял, что лихорадка спадает, все симптомы заболевания стали слабее, а новых больных не было. Он уложил седельные сумки, сообщил Берку, куда едет, и приказал управляющему:
– Не пускай Брута за мной.
Рикард де Бошан был во дворе замка Уиндраш, когда заметил, что туда въезжает отец. Юноша бросился в конюшни, где Роджер Мортимер седлал коня, чтобы ехать на охоту.
– Отец! Думаю, он меня заметил, у него глаза, как у орла.
Уорик
– Что вы двое здесь делаете?
Ричард старался избежать взгляда черных проницательных глаз отца.
– Почему ты уехал из Лондона? – потребовал ответа граф и, не давая сыну времени ответить, закричал: – Почему ты бросил службу у короля?
Отвечать стал Роджер:
– Эдуард вызвал Гавестона. Он отнял опеку над нами у Мортимера из Чирка и передал ее своему любовнику.
Наконец Рикард пришел в себя и заговорил:
– Этот павлин Гавестон со своими друзьями из Гаскони сделали жизнь невыносимой. Мы уехали в знак протеста.
– Значит, вы еще можете быстро вернуться ко двору. Вы – самые знатные из молодых приближенных короля. Нельзя оставлять поле боя иностранцам.
– Я не поеду, – упрямо заявил Рикард, демонстрируя своим отказом отцу некую долю храбрости, однако не сумел справиться со смущением и покраснел.
Глаза Уорика сузились.
– Что именно произошло?
– Мы поссорились с гасконцами, – заявил Роджер.
Уорик обернулся к Мортимеру и удивленно приподнял бровь.
– Рикард только чудом не перерезал Гавестону глотку.
– Этот долбаный козел посмел до тебя дотронуться? – прорычал Уорик.
– Я дрался с ним и приставил кинжал к его глотке. Я бы зарезал его, если бы Роджер меня не остановил, – признался Рикард.
– Эдуард бросил бы Рикарда в Тауэр, а потом казнил, если бы Рикард нанес вред его любовнику.
– Господь всемогущий! Эдуард Плантагенет объявил свою последнюю волю и указал в завещании, что Гавестон не может вернуться в Англию без согласия парламента, – заявил Уорик.
– Отец, Эдуард Плантагенет мертв. Теперь в Англии новый король, который полагает, что вправе всегда поступать по собственному желанию.
– Бароны очень скоро избавят этого юнца от иллюзии величия и от его гасконского прихвостня – тоже.
Рикард решил сменить тему:
– Надеюсь, ты приехал, чтобы помириться с Джори?
– Мне не следовало позволять ей уезжать из Уорика. Я совершил страшную ошибку. Все эти годы держал в доме Мэг, которая превратила нашу жизнь в ад.
– Я с детства знал, что ей нельзя доверять.
– Ее отправили в Уэльс. Она подмешала болотную мяту в эль для Джори, чтобы у Джори случился выкидыш. К счастью, графиня не стала пить.
– Леди Марджори не говорила мне, в чем причина вашей ссоры. Сказала только, что это личное.
– Джори думает, что это сделал я, потому что не хотел второго ребенка.
– Да, она права. Это действительно личное. Надеюсь, отец, ты справишься. – Рикард помолчал, потом добавил: – Только поосторожнее. Иногда ты бываешь суров.
– Забери-ка Цезаря. Я так нервничал из-за Джори и теперь хочу сам проследить, чтобы с ней все было хорошо. – Он снял седельные сумки и решительно направился к замку.
Встретив дворецкого, граф поздоровался и пошел к лестнице.
– Я доложу о вас, лорд Уорик.
– Я сам о себе доложу.
– Прошу прощения, милорд. Уиндраш принадлежит леди Уорик… Думаю, будет лучше, если я все-таки доложу, – справившись с робостью, возразил дворецкий.