Дурнушка Хана
Шрифт:
– А ты красивый, для пацана. Волосы отрастут, будешь на девочку похож.
Я поперхнулась кашкой и задумчиво посморела на Сера, честно пытаясь понять, рскрыл ли он мой секрет и если раскрыл, выдаст ли он меня. Сер, по всей видимости, уже забыл о моем существовании, потому как что-то весело вещал нашуме соседу по столу - довольно хмурому юноше, который, как это ни странно, внимал Серу с интересом и даже один раз улыбнулся. Я хотела было оскорбиться по поводу такого отношения, но потом передумала. Сер - первый человек, который сказал, что я красивая (ну это если не брать в расчет маму и бабушку), пусть даже и для пацана, все равно – приятно.
На
– Не–не! – Он тут же замахал руками. – Я это к тому, что горжусь таким братишкой.
– Берский волк тебе братишка. – Пробурчала я.
Про волка я в книге вычитала. Они (волки, а не книги) в Долине Бер обитают – на редкость злобные животные, как я поняла.
Сер осуждающе посмотрел на меня, видимо пытаясь вызвать угрызения совести, кои не заставили себя ждать. Даже и не знаю почему, но когда я с Сером, сразу начинаю ершиться, надо исправляться, а то останусь без единственного друга. Я улыбнулась и, в качестве извинения, предложила Серу свою порцию завтрака, от которой он благородно отказался. Извинившись за грубое поведение, я вернулась к трапезе, тщетно борясь с подступающей дремотой и в пол уха слушая рассуждения Сера на тему сегодняшнего спарринга с лейтенантами.
Тем временем, завтрак подошел к концу, все стали выстраиваться в шеренгу. С момента моего попадания сюда, наши ряды заметно поредели – нас осталось всего пятнадцать человек, куда делись остальные, я как-то пропустила. Киш сидел у меня на плече и безразлично смотрел по сторонам.
С Кишем вообще произошла странная история. После моего первого «избиения», он не оставлял меня ни на секунду – даже по ночам сопровождал меня на поляну, где лазил по деревьям или носился по роще в поисках пропитания.
Что еще более удивительно, его присутствие не возбранялось на тренировках. В принципе, его присутствие не вызывало ни у кого интереса, явного, во всяком случае.
Как потом я прочла в воинском уставе, воин может иметь Боевого Зверя – волка, коня, сокола или Лира. Что является стратегическим преимуществом перед врагом, так как боевого зверя можно использовать при нападении и обороне.
Ну, боевой волк – понятно, боевой сокол – тоже, кто такие Лиры я не знаю, но по всей видимости грозные звери, раз уж попали в список боевых. Но... Боевой котенок? Вы такое где-нибудь слышали?
Хотя, если противник помрет со смеху, при виде моего Грозного Боевого Зверя, это будет несомненным преимуществом. Еще можно рассчитывать на то, что у врага проявится аллергия на кошачью шерсть. А в самом крайнем случае можно будет раскрутить Киша за хвост (если он у него вырастет) и бросить во вражину проклятую. Только вот, что-то мне подсказывает, что Кишу это не очень понравится.
Тем временем, тренировка уже началась, а я даже и не заметила, как на автомате начала наворачивать круги по плацу. Тренировка проходила в своем обычном режиме – бег, растяжка, силовые упражнения, хождение по бревну, тому самому, с которого я упала в первый день. С тех пор мы не испытываем друг к другу особой симпатии.
– Перерыв! – Приказ вывел меня из режима «автопилот».
Помнится, первый месяц нам не давали никаких перерывов, мы наворачивали круги, отжимались, дрались, опять наворачивали круги и так до обеда. После обеда начинались парные тренировки, на которых я так и не смогла показать себя в мало–мальски приличном свете. Ну, теперь хотя бы не рассматриваю
Во время перерыва нам разрешалось вернуться в казармы, но сегодня я решила туда не идти. Вместо этого, я села прямо там где стояла, потом откинулась назад, облокотившись на локти и стала таращиться на проплывающие в вышине облака. Волосы лезли на глаза и я чуть склонила голову набок. Интересно, быстро же у меня волосы выросли уже и в глаза лезут. Жаль выцветут. Вообще-то они у меня темные, черные можно сказать, но на солнце выцветают и становятся красноватыми.
Киш тихо сопел на плече. Он тоже подрос за это время, уже еле на плече помещается, тяжелый к тому же. Я посмотрела на мирно спящего котенка. Смешной он. Шерстка белая, гладкая. Мордашка умильная, смотришь на нее – так и хочется затискать.
Угу, затискаешь его, как же.
Котенок тем временем потянулся, чуть не потерял равновесие, расправил крылья и закрыл ими свою мордашку. Наверное, чтобы я его своим взглядом не смущала.
Я посмотрела на крылышки.
Кожистые, белые, с нежно–голубыми прожилками вен. Вообще, такие крылышки больше подходят нетопырю, чем котенку... Я фыркнула и взъерошила отросшую челку – как быстро, однако, я смирилась с крыльями у кошки. Уже рассуждаю, какие ему больше подойдут.
Я вздохнула.
Надо бы водички попить, а то скоро перерыв закончится и начнутся парные бои. Ах, ты черт! Совсем забыла, сегодня же бои с лейтенантами! Кстати, о лейтенантах.
В начале набора нас было сто человек, каждый лейтенант взял себе группу из двадцати человек, над которыми оттачивал свои садистские методы тренировок . То, что методы садистские, сомнений у меня не вызывало. Будь это иначе, нас было бы значительно больше, чем сейчас.
Слаженными стараниями лейтенантов нас осталось пятнадцать человек. Та–а–а–ак... Что там получается? Лейтенантов пять, нас – пятнадцать, каждому лейтенанту по три груши для битья...
О, надеюсь я не буду грушей лейтенанта Делла, который, судя по всему, избрал меня исключительно в качестве личного тренажера для оттачивания пинков и ударов.
Мда... По-моему, мне достается от него чаще всех... Наверное это – любовь...
Помнится, когда я в очередной раз шлепнулась с бревна, он был так добр, что помог мне подняться... Почти дружелюбно схватив за шкирку и отшвырнув в сторону. Тогда я познала радость полета. Вообще, сказать по правде, нас особо не бьют и не шпыняют, но в силу того, что меня даже в угол не ставили никогда... В общем, я иногда преувеличиваю, особенно если фантазия разыграется. Не обращайте внимания.