Душа Бога. Том 2
Шрифт:
– Потому что я тебя прикрываю и всё забираю себе, – раздражённо буркнул Равнодушный. – А не забирать нельзя, ты просто не выдержишь, девочка. Я-то чистое потомство Истинных, а в тебе половина эльфийской крови. Прости за прямоту, но тебе не сдюжить. Погоди метать громы и молнии! Драки на всех хватит. Ну, не стойте! Дочь, заклятия поиска. Аратарн, сторожевые и дозорные чары. Я для вас расплету сколько-то силы.
– Расплету?..
– Преобразую, иначе у вас ничего не получится. Начали!
Посох вонзился в песок, и жёлтая струйка, словно змея, поползла вверх,
– Начали, кому сказал! – каркнул Горджелин, кладя обе руки на оголовье посоха.
Аратарн вздрогнул – хаотически мечущаяся сила вдруг вернулась к прежнему стройному, спокойному, неторопливому течению, которое опытный маг даже и вовсе не замечает.
Лидаэль уже что-то бормотала, помогая себе жестами. Понятно – не хотела рисковать, самые действенные чары – по-прежнему те, что налагаются при помощи жеста с инкантацией. Могущественнее их только рунные с символьными, но они грозят сильной отдачей, если маг зацепит что-то по-настоящему опасное. Были мастера, что умели обходить это неудобство, но Лидаэль к ним пока что не относилась.
Сам Аратарн всему предпочитал боевые заклятия, тонкие и сложные конструкты настоящих дозорных чар давались ему с трудом. Настоящих – в смысле на скрытые магические угрозы, а не просто на монстра, что попытается полакомиться спящими у походного костра.
Пришлось, в общем, постараться. Жесты у него получались грубоватыми, недостаточно отточенными; отец Лидаэли не преминул бы, наверное, ехидно заметить – «да где ж тебя такому учили?».
Именно, что нигде и не учили. Сам набрался.
Сторожевые чары у Аратарна вышли не просто так, а какими-то смахивавшими на пауков серебристо-призрачными тварюшками, что сноровисто расползись во все стороны. Собственно, он слепил их прямо из силы, послав в дозор – пусть смотрят.
Лидаэль меж тем закончила свои манипуляции и вдруг резко схватила его за руку – как встарь, словно они вновь сражались с настигающей их Ордой возле неприступных серых скал Ар-ан-Ашпаранга, в самую первую их встречу.
И, как тогда, сила их двоих несказанно превзошла мощь каждого по отдельности.
Песок задрожал, тут и там закружились пылевые вихри. Пока невысокие, едва по колено, но сын Губителя чувствовал – это только начало. Сила втягивалась в песок, он пил её жадно, словно пустыня внезапно пролившийся на неё дождь. Ладонь Лидаэли подрагивала в руке Аратарна, тёплая, живая, родная, и он вдруг подумал, совсем некстати и не к месту, как же ему не хватало этого тепла, этой удивительной, возникающей только когда они вместе, силы, способной сносить горные вершины и повергать во прах армии.
Пальцы Лидаэли сделались из тёплых горячими, из горячих – раскалёнными. Сила так и текла, пронзая песок множеством незримых игл, и каждая тянула за собой бесконечную нить, чутко отзывавшуюся на любую дрожь магии.
– Есть! Есть! Отец, в глубине – двадцать локтей – средоточие!..
Разбежавшиеся и притаившиеся паучки Аратарна враз подняли тревогу. Сила пробудилась, дрогнула, медленно и неотвратимо поднимаясь на поверхность.
Тёмная, глухая, мрачная.
Это
Безумная надежда – а вдруг это отец?! – вспыхнула и тотчас угасла.
Нет. Не он.
Горджелин резко выдернул посох, вскинул наперевес, словно самый обычный шест в руках деревенского драчуна. Ровное течение силы мигом исчезло, сменившись бушующим хаосом.
Что-то поднималось из песчаного лона, медленно и торжественно, ни от кого не скрываясь.
– Ко мне! – гаркнул Снежный Маг.
Лидаэль с Аратарном не разжали рук, хотя сыну Губителя казалось – он сжимает в ладони раскалённый докрасна слиток.
Вот дрогнул и вздулся горбом жёлтый песок. Вот он раздался в стороны, и на поверхности появился иссиня-чёрный куб, не из камня, дерева или какого-то иного материала, но куб идеальной тьмы, сплошной, непроглядной – и не отбрасывающей тени.
Солнце померкло, словно кто-то накрыл небо исполинским закопчённым стеклом. Тьма расползалась от чёрного куба, растекалась волнами, затопляя песчаную пустошь, а над самим камнем поднималась, точно вырастая из него, призрачная тёмная фигура, колышущиеся покрывала мрака, посреди которых угольями горели два алых глаза.
Горджелин не выдержал – зарычал.
– Давненько не виделись, Снежный Маг, – пронёсся над песками бесплотный шёпот, тень качнулась, глаза вспыхнули ярче. – Забыл меня, да, Горджелин, двоюродный брат мой?
– Чёрный… – выдохнул Равнодушный. [3]
Лидаэль охнула. Аратарн ссутулился, встряхнул кистями рук. «Сейчас будет славная драка», – мелькнула мысль.
– Вижу, вы меня помните. Рад, рад, признаюсь, рад. Давненько поджидал, что и говорить.
3
См. роман «Земля без Радости»: «Сестричка? У слышавшего это Горджелина голова шла кругом. Да, остальные Новые Маги возникли из сплетения стихийных сил – а откуда же взялся Чёрный? Кто он такой?
…
– А ты ещё не догадался, брат? Я был одним из них… Старшим. Они резвились и играли со всем, что попадало под руку… Прежнее Поколение ушло на Брандей, а Молодых Богов не стало, и некому было провести нас через великое Посвящение… Я прошёл его сам – в глубинах первородной Тьмы. Я стал её сердцем, её средоточием. Я думал, что смогу вернуться… но вместо этого погрузился в сон…»
– Поджидал? – мрачно переспросил Горджелин. – Ровно кот ничего не подозревающую мышку? Для чего и зачем, позволь узнать? И, значит, это всё, – он качнул посохом в стороны, – твари Междумирья, Дикий Лес, бродячие скалы – твоих рук дело? Но зачем, чего ты хочешь?
– Сколько вопросов сразу, – усмехнулся призрак. – Конечно, моих. Чьих же ещё? Много ты знаешь чародеев в Большом Хьёрварде, способных на такое?
– Не знаю ни одного, – буркнул Горджелин. – Так что ты затеял здесь, воплощение Тьмы? Отчего ты не со своим Поколением? И отчего не явился прямиком в мой замок, если искал встречи?