Душа ифрита
Шрифт:
— Значит, — сделала я вывод. — Ты все-таки переживал из-за того, что я тебе тогда рассказала, о сне.
— Я же говорил тебе, что сны порой всего лишь сны. Ты единственная, кто об этом переживает. Неужели тебя так потрясла возможность того, что я могу умереть? Но это абсолютно глупо и...
— Но ты думал об этом! — я грубо перебила его. — Иначе с чем связаны эти перемены в тебе? Начал вдруг доводить всю работу до конца, говоришь загадками, ведешь себя, как круглый идиот.
— Конечно, думал, — почему-то сразу признал он. — Было бы глупо об этом не подумать после твоих слов. Разве не так? Да и потом,
— Но все то, что ты делаешь сейчас! Разве это не значит, что ты поверил в возможность подобного? Поверил в мои слова?
— Эл, милая, — при этих словах мое дыхание перехватило. — Ты же знаешь, что я верю тебе, как никому другому, да? Но что касается снов... Ты должна понимать, что я всегда переживаю о том, о чем переживаешь и ты. Для меня это естественно. Поэтому, я просто решил подвести итог того, что я уже сделал. Однажды я задумался «а что, если все действительно так и завтра мой последний день? Что я буду делать тогда? Как я хочу прожить свой последний день?» и всего лишь.
— И поэтому ты принялся бегать как угорелый и приводить в порядок свои отчеты, — пробурчала я себе под нос.
— Не только, — он взял мои ладони и теперь улыбнулся по-настоящему. — Я хочу привести в порядок кое-что еще.
— Вик, сейчас три часа ночи, мы оба очень сильно устали. Ты действительно хочешь поговорить об этом?
— Иначе, какой же из этого дня выйдет «последний день»? Тогда теряется весь смысл.
— Хочешь знать мое мнение на этот счет?
— Конечно, — он, по своему обыкновению, слегка склонил голову набок.
— Ты занимаешься ерундой. В последнее время твое поведение, которое и до того вызывало много вопросов, стало более чем странным. Денис и тот обеспокоился твоим состоянием. Хотя для него ты вообще последний человек на всем белом свете.
— Приятно слышать...
— Но я вижу, что ты серьезно относишься ко всему этому. Стал таким серьезным. Но где все это было раньше, а? Где ты был со своим порядком, когда мне было плохо? Где ты был, когда я металась из стороны в сторону? Но теперь, стоило тебе захотеть, так ты решил привести все в порядок. Но даже если и так, что это тебе даст? Ну, приведешь ты все в порядок, а что дальше? Пойдешь умирать? Специально полезешь под пули? И что прикажешь делать мне? Спокойно на все это смотреть? Смириться и жить дальше?
Вик смотрел на меня с беспокойством. Он попытался вставить слово, но меня уже было не остановить. Видимо, никто прежде ему не объяснял, что такое необоснованный женский гнев. Может, Вик бы и попятился от меня подальше, да только я придавила его своим весом, не давая возможности встать. Бедняга был загнан в угол, поэтому ему ничего другого и не оставалось, кроме как слушать меня.
— Ты знаешь, я и так потеряла достаточно в этой войне. А что я буду делать, если не станет еще и тебя? Ты сам меня сюда привел, а теперь собираешься так просто от всего отделаться? Да и потом, приведешь ты в порядок все то, что происходит с нами. И мне с этим оставаться одной? Что, просто помнить тебя? Зато тебе, конечно, станет легче на душе. Тебя-то запомнят.
Наконец, Вик пришел в себя и со всей силы впечатал меня в свою грудь. Сделал он это как нельзя кстати, потому что у меня на глазах уже проступили первые слезы. Я смолкла, продолжая лишь хлюпать носом,
— Прости, я не имел в виду ничего такого.
— Ты, идиот, думай в следующий раз, прежде чем говорить подобное.
— Подумаю, обещаю. Мне стоило вспомнить, через что тебе пришлось пройти. Но Эл, ты думаешь, будто совсем одна. Это далеко не так. Вспомни хотя бы Дениса или Тею с Марком. Они всегда будут рядом. Я уверен, твои друзья ни за что на свете не оставят тебя в беде. Вокруг тебя столько людей, так что....
— Нет! — крикнула я и отстранилась от него. — Я не хочу, чтобы ты уходил. Ты и сам знаешь, что незаменим. Так что возьми себя в руки и вернись в прежнее состояние. Можешь и дальше издеваться надо мной, можешь заявляться в комнату без стука, можешь отчитывать за глупые поступки. Ты можешь делать все, что угодно.
— Зачем?
— Что?
— Зачем мне снова становиться тем, кем я был? Ты ведь постоянно обижалась.
— Потому что ты нужен мне именно таким!
И слишком поздно я поняла, что именно сказала. Возможно, если бы не потрясенный вид парня, то вряд ли бы я вообще поняла, что сказала нечто подобное. Но вот Вик смотрел на меня во все глаза. К моему лицу прилила кровь, мне стало очень жарко. Разом пропал весь воздух.
— Ты мне нужна не меньше, — ответил он.
Вик, чья рука все еще лежала на моей спине, аккуратно притянул меня к себе. Он наклонил ко мне голову, осторожно, словно боясь испугать меня. Я зажмурилась, потому что держать глаза открытыми дальше и вправду страшно. Он был близко, я поняла это по его теплому дыханию, которое теперь чувствовала на своем лице. Интересно, а он зажмурил глаза от страха? Хотя, это уже и не важно, потому что....
— Сюрприз! — раздался резкий вопль со стороны двери.
Вик от неожиданности резко дернулся вперед. Его лоб с хрустом врезался в мой. Я вскрикнула от резкой боли и схватилась за ушибленное место. Потеряв опору, мое тело не удержалось на месте, я рухнула на пол, свалившись с коленей парня. Вик вскочил, чтобы помочь мне, но вместо этого лишь опрокинул свой стул. Наверное, он задел его рукой, когда поднимался на ноги. Стул, издав жалобный скрип, поскольку до этого мы вдвоём сидели на нем, неуверенно пошатался на ножках, а затем рухнул прямо на меня, выбив весь дух.
— Ри? — растерянно спросил Вик, не зная, в какую сторону ему следует кидаться.
И правда, на пороге комнаты стоял озадаченный Ри.
Глава 2
Уже десять минут мы сидели в полном молчании. Я расположилась на кровати, как самый травмированный человек. Ко лбу прижимала замороженный кусок мяса, который Вик любезно добыл на кухне. Ничего другого он не нашел, так что пришлось ограничиться этим продуктом. Сам хозяин комнаты расположился на полу. Он сидел, скрестив ноги, периодически поглядывая на меня. Не знаю, что именно он рассчитывал увидеть, возможно, громадную шишку на половину лба. Виновник всего произошедшего сидел на стуле. Ри смотрел на нас лишь в пол-оборота, боясь показать свое красное, как помидор, лицо целиком. Вик пару раз порывался вставить первое слово в эту череду неловкого молчания, но в последнюю минуту передумывал и лишь тяжело вздыхал.