Душа меча

Кагава Джули

– Но в один прекрасный день, – продолжал Дайсукэ, – главнокомандующий, проснувшись, обнаружил, что половина его воинов умерли или заболели. Съестные припасы были отравлены, но никто не мог объяснить, как такое случилось. Генерал Хино впал в ярость, собрал оставшихся солдат, которые еще могли воевать, и напал на замок, решив разбить на корню ослабевших Каге. Однако, как только они перебрались через стены Хакумей-дзё, их встретило мощное сопротивление. Клан Тени не только здравствовал и процветал во время осады, но и каким-то чудом сумел призвать подкрепление, хотя никто не видел, как Каге покидают свою крепость или же заходят в нее. Генерала Хино и его армию, по сути, стерли с лица земли, и с тех пор никто уже не осмеливался осаждать Хакумей.

–

В чем же мораль этой долгой истории? – вмешался Окамэ с едва заметной улыбкой. – Даже не пытайтесь перехитрить Каге. И пискнуть не успеете, как вам в спину всадят меч.

Его голос звучал тверже обычного, а тон стал резким. Ронин словно облачился в колкую броню: казалось, он нарочно язвит, чтобы нас отпугнуть. Рэйка закатила глаза, а Дайсукэ окинул ронина взглядом, который сложно было истолковать. Я посмотрела вперед, на служанку, которая тихо шла по коридорам, временами сворачивая безо всякой заминки. Несложно было представить, каково это – потеряться в этом мрачном лабиринте: один неверный поворот – и того и гляди будешь всю жизнь ходить кругами.

– Как же сами Каге тут ориентируются? – спросила я вслух.

– Этого я сказать не могу, – ответил Дайсукэ. – И вряд ли сами Каге захотят раскрывать чужакам свои тайны, так что нам остается только гадать.

– Может, они с собой носят моток бечевки – так, на всякий случай.

Наконец мы вышли на деревянную лестницу, ведущую на верхний этаж. Служанка, не сбавляя шага, стала подниматься по ступенькам. Мы поспешили за ней и вскоре оказались в самoм замке, оставив позади сырое подземелье. Здесь полы были деревянными и начищенными до блеска, под потолком скрещивались мощные стропила, а сбоку тянулись перегородки сёдзи, отделяя одну комнату от другой. Два самурая Каге, охранявших вход на лестницу, не обратили на нас никакого внимания.

Наша провожатая в неизменном молчании провела нас еще через несколько коридоров, теперь уже обитых темным деревом. Тут тоже были перегородки сёдзи и искусно украшенные двери фусума. Картины на них завораживали своей красотой: здесь были бамбуковые леса в лучах лунного света, одинокие утесы, о которые разбивались океанские волны, сосновый лес, в котором притаился тигр, – но каждый пейзаж внушал смутную тревогу, точно был создан ровно для того, чтобы вызывать у зрителя смятение. А может, все дело в том, что мне казалось, будто картины наблюдают за мной. Чем сильнее мы углублялись в замок, тем чаще нам встречались самураи Каге, охранявшие двери или патрулирующие коридоры, и слуги, сновавшие с поручениями, точно тихие прилежные мышки. Здесь царила настолько гнетущая атмосфера, что хотелось поскорее выбраться отсюда, спастись из этой тьмы. Пускай замок был увешан лампами и уставлен свечами, казалось, что тут всем заправляют мрак и тишина, что тени таятся по углам, а стены наблюдают за нами невидимыми глазами. Я успела истосковаться по солнечному свету.

Мы завернули за очередной угол, и нам навстречу из соседней комнаты неожиданно вышел мужчина в сопровождении двух самураев. Наша провожатая тут же поклонилась ему и отступила в сторону, вжавшись в стену и потупив глаза. Мужчина – по всей видимости, из знатного рода – не удостоил ее и взглядом. Он был одет в пурпурно-черное, его платье украшали золотые полумесяцы, в одной руке он держал сверкающий золотой веер. Лицо его отличалось бледностью, а густые черные линии, выведенные под глазами, только подчеркивали остроту взгляда. Аристократ выступил в центр коридора и вскинул тонкую, вычерченную бровь.

– Так вот они, почетные гости госпожи Ханшу, – произнес он тоном до того елейным и скользким, что я невольно подумала об угре. – А я и не знал, что она благоволит простолюдинам. Наша даймё – воистину добрая и милосердная душа. Только где бы поселить дорогих гостей? – Он задумчиво постучал золотым веером по бледному подбородку. – Ведь нам очень важно, чтобы они чувствовали себя как дома! Боюсь, у нас не хватит заблошенной соломы!

Не

то чтобы я многое знала о придворной манере изъясняться, но было совершенно ясно, что меня только что оскорбили. Судя по мрачному взгляду Рэйки и опасной ухмылке, тронувшей губы Окамэ, моим спутникам эти слова тоже пришлись не по нраву.

– Прошу прощения, – сказала я, и аристократ уставился на меня свысока, точно на насекомое, ползущее по полу. – Кто вы такой?

– Что за наглость! – Один из самураев угрожающе выступил вперед. – Да как ты смеешь заговаривать с господином Иесадой, если тебя не спрашивали! Будь моя воля, я бы тебе башку отсек за такое неуважение! – Он повернулся к аристократу и поклонился. – Иесада-сама, позвольте избавить вас от этой букашки!

– Уверен, господин Иесада не желает такого исхода, – невозмутимо и холодно произнес Дайсукэ, стоявший позади. Аристократ из семейства Тайо вышел вперед и улыбнулся, хотя его взгляд оставался ледяным и пронзительным. Он посмотрел на собеседника. – Наверняка ведь Иесада-сама знает, что оммёдзи Юмеко – почетная гостья госпожи Ханшу, – продолжал он с недрогнувшей улыбкой на устах. – И что госпожа ждет ее, что она послала Каге Наганори в земли Клана Неба, чтобы тот лично сопроводил Юмеко-сан в замок. А еще столь осведомленному господину наверняка известно, что Юмеко-сан находится под защитой семьи Тайо и святилища Хайяте, и, если кто-то причинит ей вред, ему это с рук не сойдет. – Голос Дайсукэ был точно кусочек шелка, скользящий по лезвию. – Впрочем, наверное, излишне об этом упоминать, ведь Клан Тени едва ли хочет оскорбить Тайо и навлечь на себя гнев императорской семьи. Простите, что вообще посмел допустить эту мысль. Уверен, что я вернусь на родину, преисполненный благодарностью к Каге.

Самурай, все это время не спускавший с Дайсукэ глаз, слегка побледнел, осознав, кто с ним говорит. Выражение лица господина Иесады ничуть не изменилось, но он вскинул руку, жестом приказав телохранителю отступить.

– Само собой, вам здесь очень рады, – проворковал он, а самурай торопливо поклонился и отошел в сторону. – В замке Хакумей всем рады, и не верьте, если кто будет убеждать вас в обратном. Простите моих слуг и мою беспечность. Я не знал, что юная оммёдзи удостоена покровительства Тайо. – Елейный взгляд аристократа скользнул на меня. – Опять же, раз сама госпожа Ханшу позвала ее в замок, значит, она и впрямь обладает выдающимися талантами. Что ж, – господин Иесада отступил и взмахом веера позволил нам продолжить путь, – прошу прощения, что задержал вас. Ступайте дальше, и добро пожаловать в земли Каге. – Он снова улыбнулся мне, и его глаза блеснули. – Уверен, вы найдете пребывание в этих стенах крайне познавательным.

Он неспешно удалился – самураи шагали в ногу рядом с ним – и вскоре исчез за углом, оставив на моей коже ощущение невидимой грязи.

Окамэ наигранно содрогнулся.

– М-да. Вот почему я никогда не служил при дворе. Игра под названием «оскорби собеседника комплиментом» точно не для меня. Назови кого-нибудь свиньей в лицо – и тебя мигом вызовут на дуэль. А вот если лишь намекнешь на это изысканными стихами или каламбурами, аристократы тут же примутся восхищаться твоим остроумием.

Дайсукэ хохотнул.

– Ничего в ней нет сложного, Окамэ-сан, – дружелюбно произнес он. – Хотите, научу вас?

Ронин фыркнул.

– Старого пса новым трюкам не обучить, Тайо-сан, – с натянутой улыбкой ответил он. – Его можно искупать, расчесать, прихорошить как душе угодно, но он при первой же возможности начнет кататься по полу и вымажется в грязи и моче.

Чу прижал уши к голове и зарычал на ронина, а тот ему подмигнул.

– Хочешь сказать, ты сам в грязи никогда не катался?

– Кто это был? – спросила Рэйка у служанки, отделившейся от стены, когда самураи скрылись из виду. Она замялась, устремив взгляд в самый конец коридора, точно боялась, что воины не ушли, а притаились неподалеку и подслушивают.