Душа моей души

Чижов Николай

Постель все еще пахла ею. Максим перестал стирать белье и спал с ее вещами. В один из приездов сестра перестирала все. В его взгляде на стопку наволочек и простыней она увидела бешенство, на которое способен лишь одержимый.

Уже стоя в дверях, Марина заговорила:

– Макс, ты же понимаешь, что ведешь себя неадекватно? Тебе нужна помощь. Может, врача? Я для тебя все организую, лишь бы ты меня послушался. Да, это случилось. Прими это

уже. Она всегда останется в твоем сердце, не рушь свою жизнь. Она бы этого не хотела.

Знал весь подъезд, если не дом. Все его жалели: соседи, старушки на скамейке. Жалели – из-за нее. Их жалость его унижала, злила. Никто никогда его не жалел. Он всегда был «на коне»: оптимистичный, самоуверенный, успешный. Он считал, что не заслужил этой жалости.

Ему не хотелось никого слушать и тем более себя прощать. По вечерам он начал пить в одиночестве. Рыдал, просматривая ее фотографии. Звонил на ее номер. В один из дней с пьяной неуклюжестью задел малахитовую шкатулку с ее драгоценностями. Рассыпавшиеся кольца, серьги браслеты были историей их взаимоотношений. Вот одинокое обручальное кольцо, сделанное на заказ, которое он подарил вместе со своим сердцем в парке Царицыно. А вот кольцо, в котором они венчались, почти не носила его почему-то. Вот его подарок на Новый год. Вот сапфировый гарнитур на годовщину свадьбы, очень ей шел, один из любимых. Рядом – кольцо с голубым аквамарином, подарил просто так, как сюрприз. Все это раскатилось по полу, будто она ему все вернула.

…Пришло утро когда он проснулся на кухонном полу в куче разбитой посуды. Он абсолютно не помнил, как провел вечер. После того, как он поднялся и обнаружил в холодильнике солонку, Светин голос в его голове произнес: «До сих пор удивляюсь, как твои сотрудники верят былинным сказаниям, что этот тридцатилетний старик вытащил их компанию в десятку ведущих». «Да, Света, да, ты права, – сказал Максим сам себе, – только я сейчас уже тридцатипятилетний старик».

В том направлении, по которому вела его дорога жизни, маячил знак «Тупик». И двигаться в том направлении он больше не собирался.

Пребывание в пустом доме на удаленке было адом от заката до рассвета, так что он вышел в офис и погрузился в работу. Марина приглашала его к себе на дачу, в театр, в кино, куда угодно, пыталась его растормошить – ему было неинтересно. Раз как-то коллеги вытащили его на совместную рыбалку, и некогда любимое занятие ни к чему хорошему не привело: гладь воды наполнилась для него знакомыми образами, будто перед глазами

крутили кинопленку его прошлой счастливой жизни.

Его манера речи изменилась. Говорить он стал чуть медленнее, из голоса исчезли краски. Он похудел, кожа побледнела. Из красивого подкаченного мужчины он превратился в невзрачного серого горожанина.

Новый год впервые за долгие годы он провел в одиночестве. Никого не хотел видеть. На праздники они всегда отправлялись в путешествие. В своих воспоминаниях он встречал Рождество в Праге. Света обнимала его сзади, прижималась щекой к щеке. Загадывала желание на Карловом мосту. Танцевала и пела «Last Christmas» в караоке-баре на Староместской площади.

Время пролетело незаметно для окружающих, но прокатным станом для Максима. Позвонила мать Светы, попросила отдать ей какие-то Светины вещи. Договорились о встрече. Теща приехала, начала собирать что-то с полок, он ушел готовить еду на кухню. Через пять минут услышал то, что и должно было послышаться, когда мать разбирает вещи умершей дочери. Максим понял, что сделал ошибку, впустив ее. Он позвал тещу в кухню, усадил за стол. Налил коньяка. Глядя на их совместную счастливую фотографию, все еще висящую на кухне, она заговорила:

– До сих пор поверить не могу. Как это с нами случилось, Максюша? Она же совсем молодая… Как же так… Я так надеялась… Она тебя любила, очень… Почему у других все как у всех, а ее больше…

Максим помолчал, ком в горле мешал говорить. Он тоже взглянул на их совместную фотографию: молодые, счастливые, загорелые, позируют на песке Мальдив. На незнакомого волевого парня, обнявшего светящуюся от счастья Свету. Казалось, все это произошло не с ним. Он будто смотрел вглубь артезианского колодца, пытаясь увидеть дно.

Около двенадцати он вызвал теще такси.

В ходе раскопок в квартире Светина мама нашла рабочий ноутбук. Максим про него совсем забыл. Там, наверное, остались какие-то снимки или что-то, что можно было бы оставить на память о жене. Ноутбук оказался запаролен. Максим попробовал очевидные комбинации: ее день рожденья, его день рождения. День, месяц, год. Год, день, месяц. Не подходили. Экран был неумолим. Наконец он ввел дату их первой встречи на выставке. Ноутбук мигнул и открыл рабочий стол с их общей фотографией: загорелые лица на фоне швейцарских Альп. Прямо по центру рабочего стола, над их головами, расположился видеофайл, который был озаглавлен «ЕСЛИ Я УМЕРЛА».

Конец ознакомительного фрагмента.