Душа «Одиночки»
Шрифт:
Они выстрелили одновременно.
Последнее, что увидел в своей жизни Энтони Коул, был свет.
Ослепительный свет разрыва.
Рейчел фактически не воспринимала последние минуты скоротечной схватки.
Оставшись без опеки, она прижалась спиной к каменной глыбе, под прикрытием которой оставил ее Беглов, сосредоточившись лишь на том, чтобы обеспечить устойчивые каналы взаимного обмена данными между кибернетическими комплексами бронескафандров доверившихся
Обычная работа для мнемоника, с той лишь разницей, что никогда ранее объекты взаимодействия не располагались так близко, а к виртуальному восприятию событий грубо и недвусмысленно примешивалось физическое действо: она ощущала все, начиная от тяжкой поступи серв-машин, тугих, оглушительных ударных волн, что гуляли меж отвесных стен котловины, и, заканчивая вспышками боли, агонии гибнущих бойцов.
Последнее оказалось выше ее моральных сил.
Рейчел не по своей воле вышла из круговорота смертельной схватки, – ее сознание, приученное оперировать холодными абстрактными величинами, попросту не выдержало ментального взрыва агонии, когда очередь, выпущенная из автоматического орудия «Хоплита» превратила в дымящийся окровавленный щебень позицию Максурова, – второго снайпера группы.
До капли впитав уничтожающее рассудок ощущение смерти, Рейчел инстинктивно вскочила, двумя руками схватившись за грудь, словно это ее прошило очередь разрывных снарядов, и тут же, без права на вдох, пришли иные ощущения, уже реальные: та глыба базальта, за которой ее оставил Беглов, вдруг задрожала, будто по ней с другой стороны часто и ритмично замолотил кувалдой незримый титан.
В следующий миг в разные стороны брызнули дымящиеся обломки камня, вслед, сбивая с ног, ударила тугая волна раскаленного воздуха, и Рейчел в последний миг перед потерей сознания успела блекло, отрешенно удивиться, что смерть выглядит так заурядно, глупо…
Далекий голос с трудом прорывался сквозь ватное ощущение контузии.
– Фрайг… Командира убило. Дейв погиб. Блейда разорвало у меня на глазах. Рейчел! Кто видел Рейчел?
Ей хотелось вдохнуть, крикнуть: «Я здесь» но ничего не получалось, непомерная тяжесть давила на грудь.
– Нужно осмотреть обломки. Мне кажется, ее засыпало. – Это был голос Скарма.
– Займись. Я помогу Ивану, у него перебило сервоприводы скафандра.
– Добро. Приглядывай за «Фалангерами». У них наверняка есть вторичные цепи управления.
– Это уж как пить дать. Вот только с места они теперь хрен сойдут.
Рейчел отчетливо слышала разговор, но не смогла ни вступить в него, ни элементарно позвать на помощь. Что-то случилось с передатчиками бронескафандра. Голоса начали удаляться. Значит, локационная система накрылась в комплексе, а диалог Скарма и Беглова улавливали сверхчуткие микрофоны экипировки.
Как же дать знать о себе?
Рейчел понимала: пока работает «Хамелеон», ребята могут бессчетное число раз пройти мимо, не заметив неподвижную фигуру,
Почему ее импланты не в состоянии связаться с кибернетическими элементами их экипировки? Что вдруг случилось с надежными микромодулями?
Для мнемоника подобное положение казалось абсурдным, противоестественными. Микрочипы, соединенные с ее нервными тканями головного мозга, должны работать при любых условиях. Кому сказать, – в период своей работы на одну из корпораций Окраины она свободно выходила на связь с космическими кораблями, орбитальными станциями и спутниками, а тут не может подать знак людям, которые всего в двух шагах от нее…
Рейчел не догадывалась, что Беглов, принявший на себя обязанности командира, приказал отключить все приемопередающую аппаратуру, чтобы обездвиженные серв-машины, застывшие на пандусе, у противоположной стены котловины, не скорректировали огонь, отследив обмен данными между выжившими бойцами группы. Именно в силу этих причин Рейчел слышала удаляющийся разговор Беглова и Скарма, – для общения они использовали аудиосистемы своих скафандров.
После первой минуты панического отчаяния она стала понемногу овладевать собой.
Боли не ощущалось. Значит, каменные обломки не смогли проломить бронепластины, а лишь навались сверху, порождая не проходящее ощущение давления на грудь. Руки и ноги не шевелились, но она чувствовала их.
Уже неплохо. Если бы не тишина, окутавшая разум, Рейчел бы признала, что первый в ее жизни бой закончился всего лишь легкой контузией.
Что случилось с электроникой? – мысленно пыталась понять она. Рейчел не строила иллюзий: ровно половину способностей мнемоника поставляют те кибернетические системы, с которыми, посредством специально разработанных имплантов, контактирует разум. Выходит – нет активных внешних киберсистем, нет и способностей?
Мысли метались по кругу, она искала выход из ловушки, моральное напряжение Рейчел росло с каждой секундой гибельной для рассудка тишины.
Кибермодули ее имплантов машинально перебирали все доступные диапазоны сканирования и связи.
Ей необходимо наладить устойчивый контакт с любым внешним устройством. Любым.
Не загоняйте мнемоника в угол. – Этой фразе суждено родиться много позже, но у ее истоков будут стоять именно такие, смертельные, безвыходные ситуации, когда человеческий рассудок, работая на выживание, делает практически невозможное, с точки зрения непосвященных.
Семь имплантов. В каждом гнезде по кибермодулю, – маленькому чипу памяти, снабженному собственным микропроцессором. В ПЗУ прошиты определенные программы, отвечающие текущим задачам, которые отрабатывает мнемоник. Это внешняя, зримая, технически обоснованная и понятная сторона. Человек, называющий себя мнемоником может поддерживать связь с удаленными кибернетическими устройствами, перехватывать управление, создавать либо разрушать виртуальные сети, блокировать информационные каналы от постороннего вторжения, действуя со скоростью машины и неординарностью живого существа.