Душа в наследство

Шумовская Светлана

— Ты решил продемонстрировать её распутное поведение мистеру Уотсону на себе? — спросила я, уже, кажется, поняв, к чему клонит Ян.

— Почти. Я совершил, пожалуй, самый глупый поступок в своей жизни, — Ян быстро посмотрел на меня. — Нет, у нас с Юлой ничего не было, только один поцелуй, во время которого я меньше всего думал о нежностях, — поспешно заверил он, видимо, разглядев ревность в моём взгляде, — просто в один из дней я пригласил её к себе на обед, туда же я позвал и Денери, только вот он был приглашён немного позже. Как я и думал, Юла не рассказала жениху, куда

идёт. Да и пришла она, как говорится, во всеоружии, разве что чемодан с собой не притащила. Денери тоже пришёл, хотя в его визите я уже начал сомневаться. Но, хвала Безликой, он пришёл, освободив меня от общества надоедливой девицы. Словом, он подоспел как раз к тому моменту, когда его невеста повисла на мне, требуя поцелуя.

Ян замолчал, и я тоже не могла найти слов. С одной стороны, я понимала его. Понимала его желание поддержать друга, не дать ему оступиться. Но с другой… Что, если он и не оступался вовсе? Что, если эта Юла и была той самой, его единственной любовью? Сильно сомневаюсь, что в столь небольшом городке, как Меренск, можно скрыть свои многочисленные любовные похождения, тем более скрыть от старшего следователя. Казалось, что мистер Уотсон и так всё знал. А если знал, и всё равно любил её, стоило ли разлучать их?

– И вот тогда он наконец поверил. Катарина, ты не представляешь, как я был рад! Он поверил, впервые поверил, увидел её истинное лицо, — неожиданно снова заговорил Ян. — Конечно, он после этого порвал с Юлой, но и со мной заодно.

– Но если у вас не было близости, неужели она не попыталась оправдаться?

– Пыталась. Но Денери как с цепи сорвался. Для него это было двойное, самое страшное предательство — любимой и лучшего друга.

– А ты сам не пытался объяснить ему, что это всё фарс, и ты затеял это специально?

– Нет, — Ян покачал головой, — пусть уж лучше мы перестанем быть друзьями, ^Lя позволю ему сломать себе жизнь.

Я молчала, по-прежнему не в состоянии поддержать Яна. Как ни старалась, не могла одобрить его поступок.

– Осуждаешь? — иронично поинтересовался он.

– Нет, — пожала плечами я, — просто считаю, что иногда человеку нужно позволить совершить ошибку самому. Как по мне, то они всё равно расстались бы с этой Юлой, ты ведь сам сказал, что она уже не очень-то хотела замуж. Он бы пострадал, попереживал, но не винил бы никого.

Как ни странно, Ян кивнул, не став уверять меня в обратном.

– Я согласен, что поступил, как дурак. В конце концов, я мог нанять какого-нибудь молодого повесу, чтобы открыть Денери глаза и ускорить процесс их разрыва. Так я сохранил бы друга. Но сделанного не изменишь.

Мне же, в отличие от Яна, казалось, что мистер Уотсон отреагировал так остро именно потому, что в связи с его любимой был замечен друг. Кто знает, возможно, застань он её с другим, вполне мог бы простить. А ещё я неожиданно словила себя на мысли, что мне жаль следователя. Искренне, по-человечески жаль.

— Это было в тот день? — спросила я, чтобы отвлечь и себя, и Яна от дурных мыслей.

— О, нет, в тот день я узнал, что Юла была беременна!

Я в который раз за сегодня

охнула от неожиданной информации.

— Выходит, ты разлучил друга с его беременной невестой?

— В тот день я думал именно так, — невесть чему усмехнулся Ян, — отсюда и попойка.

Теперь я, кажется, понимала. Не до конца, но понимала, почему в тот день у Яна Хидса «снесло крышу». Он и так сделал больно другу и себе, а тут выходит, что ещё и ребёнка оставил без отца.

— Что стало с ребёнком?

Мой голос дрогнул, пожалуй, впервые за многие годы. Воображение тут же нарисовало Яна, убивающего бедную беременную Юлу, чтобы Денери никогда не

узнал про свое дитя.

— Хвала Безликой, с ребёнком всё хорошо, и он оказался не сыном Денери Уотсона.

Я выдохнула. Словно камень с души свалился. И с чего, спрашивается, я так переживаю, ведь меня эта история никак не касается.

— Конечно, уверились мы в этом только после того, как ребёнок родился, а до этого мне пришлось пережить множество кошмарных ночей, полных самобичевания. Потом Юла вышла замуж за одного из сыновей знатного рода: пьяницу и картёжника, и взял он её именно потому, что родила она его сына. При чём забеременела ещё будучи в отношениях с Денери. Первое время даже пыталась убедить его, что ребёнок — их общий.

– Это ведь легко проверить, — проговорила я.

— Он и проверил, в конечном итоге, — усмехнулся Ян. — Меня, как видишь, так и не простил, как и я себя. Я почти перестал приезжать в Меренск после того дня, как Денери застал свою невесту с поличным. Потом этот скандал с императором, у меня отняли дар, и пришлось вернуться.

Странно, но говорил это всё Ян без особого расстройства, хотя не так-то просто лишиться дара, работы и статуса разом.

– И ты что, не переживаешь по этому поводу? — удивлённо спросила я.

– Год-два, и император перебесится. Вернёт меня в Глонвуд и вернёт силу, так что я воспринимаю временную жизнь в Меренске, как отпуск, — усмехнулся Ян.

«Или как наказание», — непроизвольно мысленно добавила я. Возможно, именно так мистер Ян Хидс наказывает себя за то, что разлучил друга с возлюбленной.

— Приехали.

Карета остановилась, и нам пришлось выходить. Размышления по поводу бурного прошлого мистера Хидса пришлось отложить до лучших времён, однако одна деталь определённо грела мою душу — Ян не ловелас, способный просто так переспать с невестой друга, и не бабник. А прямо сейчас он так нежно и бережно сжимает мою руку, что по телу невольно разливается счастье.

Дверь нам снова открыла та же женщина, что впускала меня в прошлый раз, только вот с Яном она была куда более приветливой, и лично провела нас к кузне здоровяка Николая, при этом постоянно извиняясь за то, что не уследила за незнакомцем, наведавшимся в тот раз передо мной.

Кузнец был занят, тщательно выковывая какую-то причудливую штуковину и совершенно не обращая внимания на незваных визитёров. В кузне было жарко, не смотря на настежь распахнутую дверь; звуки постоянных ударов металла о металл оглушали, а в воздухе витали мелкие пылинки, переливающиеся в бликах костра.