Душегуб
Шрифт:
– Станислава, совершили ли вы государственное преступление, предста-вившись сотрудником Комитета?
Мелкие иголочки накалывали маленькие картинки памяти, заставляя их вспыхивать яркими фотографиями. Они затухали сразу, как только кукловод по-нимал, что они не относятся к делу. Боль прекратилась, как только всплыла нуж-ная ситуация в голове. Новостная башня. Я не тактично обращалась с Допрашива-емой. Все было в пределах моей детективной субординации. Перебирая мозаику своими маленькими лапками мозг искал ответ на вопрос. Мои пересохшие губы прошептали:
–
– Вводили ли вы в заблуждение Клариссу Вэй, в части того, кем вы являе-тесь на самом деле?
Боль усилилась и мое тело, минуту назад сидевшее будто я проглотила пал-ку, выгнулось. Я вернулась в сцену, когда видела Клариссу. Две встречи. Они проигрывались раз за разом:
– Нет.
Сквозь пелену, практически сумасшествия, я улыбнулась, выкусите, мой мозг и то, что его сейчас контролировало, не посчитало это преступлением. Странно, но мне не задают третьего вопроса, находиться под воздействием сыво-ротки нельзя долго. Вера, тот теплый берег, благодаря которому какое-то мое я все еще осознавало себя собой, сигналила о том, что что- то идет не так.
– Нарушали ли вы закон, Станислава?
Тут сознание не задумывалось, зная наверняка ответ. Меня затопила боль, одновременно срывая тысячи картинок в голове. Миллионы игл впились в па-мять, проецируя все значительные и незначительные эпизоды в моей жизни. Я хо-тела только одного пусть это прекратиться немедленно, с губ сорвался крик:
– Да! Да! Да! Продолжала кричать, тело сотрясала дрожь. Я проваливалась глубже и глубже, дальше и дальше, в темноту.
Глава 8
Меня не стало? Сошла с ума? Если вопросы могу себе задавать, значит я есть. Меня пронзила боль, я жива. Осознание заставило меня вынырнуть и я ухва-тилась за свет. Глаза широко раскрылись. Вокруг меня стояли испуганные люди в белых халатах, даже тот, с безразличным лицом, был страшно напуган.
Душегуб держал за грудки и тряс меня. Когда он увидел, что я пришла в сознание, то швырнул мое тело обратно на стул. Его лицо сейчас было перекоше-но не просто злобой и яростью, что-то еще примешалось к этому, страх.
– Станислава Никитина, вы освобождаетесь из под ареста и можете про-должить свою деятельность, как частный сыщик.
– Комитетчик изображавший "хорошего" полицейского, с интересом, переводил свой взгляд с меня на Душегу-ба и обратно.
Я понимала, что дала признание по третьему вопросу. Они имели право меня арестовать, только почему этого не сделали.
Его напарник, с едва скрываемой злобой, прошипел:
– Вы преступница, вы сознались в преступлении.
Тут на мою защиту встал Том:
– Это вы преступники! Вы нарушили все протоколы проведения допроса. Третий вопрос был задан гораздо позже отведенного времени. Вам повезет, если ее мозг в порядке. Если же с девочкой,
– Всем прекратить, - рявкнул Душегуб.
– освободить из- под стражи.
Он развернулся и, немного задержавшись на выходе, произнес:
Константин, ко мне в кабинет.
Константин, позвала я комитетчика, тот развернулся и я показала ему свой средний палец.
Медики потащили меня по коридорам. Я смеялась и плакала одновремен-но, в тот момент, было сложно определить, все ли со мной в порядке мое сознание находилось где-то на грани.
Пришла я в себя на больничной койке госпиталя. Руки болели от иголок, которыми я вся была истыкана. Рядом, в кресле, спал Душегуб. Не хочу спугнуть этот момент.
Красивое восточное лицо, длинная белоснежная коса, заплетенная слож-нейшим узором, была небрежно перекинута на спинку его стула. Брови были сдвинуты. Я улыбнулась, даже во сне об был на меня зол. Неожиданно для меня, он распахнул глаза:
– Привет.
– было не удобно говорить, я чувствовала себя виноватой.
– Привет.
– он нахмурился еще сильнее.
Между нами стояла недосказанность и касалась она скорее личного, чем работы. Ситуация, в которой я чуть было не погибла, показала нам двоим нечто большее, то, что раньше мы не замечали, либо не хотели признавать. А еще, глядя сейчас в его глаза, я понимала, это взаимно.
– Кларисса сказала, что ты не свободен.
– Я смотрю, Кларисса много чего наговорила в последнее время.
– он уклонился от ответа.
– где ты была?
– Я проверяла одно место.
– Почему ты не отчитывалась?
Я привстала на локтях и прямо посмотрела на него:
– Я запустила двух Дронов, велось протоколирование. Я обследовала по-мещение согласно инструкции. Почему ты не получал информацию, вот в чем во-прос.
– Где Вирус?
Я откинулась на подушку и сказала:
– Не знаю. Последний раз я вытащила ее из закрытой системы лаборатории, только надеюсь, что она успела выйти в сеть до того, как меня вырубило.
Потом я в подробностях рассказала все, что произошло со мной. Ничего не добавляла, говорила сухим языком человека, подчиненного, так как должна разго-варивать, согласно инструкции, и по всему, это начало раздражать Душегуба.
– Почему ты себя так ведешь?
– он прервал мой отчет.
– Как так?
– Холодно.
– Не холодно, а профессионально, кажется, именно этого ты хотел от меня.
– Ты обижена на меня?
– Нет.
– датчики взвизгнули, когда я вырвала из себя все тоненькие про-водки. Легкое головокружение не остановило меня, я рванула в ванную и закры-лась. Рыдание пыталось вырваться из груди, но, сильно прикусив руку, не произ-несла и звука. Чувствовала, что он подошел с той стороны и облокотился на дверь. Ощущала его тепло, даже на расстоянии.