Душехранитель
Шрифт:
И он ощутил ее. Танрэй. Она переступила страх. Впервые за все это время.
Но это было лишь начало.
Слепящий свет рассеялся, разбавился тьмой. Наступила гармония, стало видно вначале очертания предметов, затем — тона и полутона, а после проявилась суть.
«Учитель! — обратился он к Белому Зверю Пустыни. — Кулаптр Паском!»
Тот поднял суровую гривастую голову и печально взглянул на него.
«Тринадцатый! Ты здесь…И снова так рано…» — в его рычании не было приветственных ноток. Он скорбел.
Путник
«Я жду, когда вы явитесь иначе. Теперь слушайте!»
Белый Зверь Пустыни поднялся, и в сознание странников полились слова неведомого, но понятного языка:
Огонь ломает камни,Вода терпеливо точит их.Огонь всего добивается силой,Воде камни благодарны за красу,Подаренную их ледяным телам.Если я буду иметь дело с камнями,То не стану ломать преграды.Я наберусь терпения, как ты, о, вода!..Из песка забил родник. Зверь растворился в мареве. На его месте, отделенный от странников ручьем, сидел старик и живыми раскосыми глазами смотрел на них. Путник опустился на одно колено и, протянув руку через ручей, взял с ладони Учителя гладкий гранит, за тысячелетия превращенный волнами в человеческое сердце.
— Твой выбор, — сказал старый Паском. — Танрэй! Вода или пламя?
Она не знала ответа и попятилась. Ее Попутчик не имел права на подсказку. Это был ее и только ее выбор.
— Танрэй! — строго повторил Учитель. — Вода или пламя?!
Попутчик опустил голову, укрытую непроницаемым черным капюшоном.
Учитель явил ей все из недопрожитой жизни. Мгновенно. Ослепительно.
— Огонь сожжет, но ты не будешь страдать. Ты забудешь всё и всех. Ты начнешь все сначала. Вода сохранит, но принесет много мук. Еще очень много мук, Танрэй. Однако ты будешь помнить всё и всех. ВОДА или ПЛАМЯ?! — в третий раз прорычал старик голосом Белого Зверя Пустыни.
И Танрэй метнула взгляд на бьющий из песка родник.
Старик набрал пригоршню воды и плеснул ею на руки Странницы. Она прикрыла глаза, наполнила рот невыносимо горькой, ледяной до ломоты в зубах, кристально чистой жидкостью.
И вспыхнул свет……Черноту неба полосовали молнии. Змей Апоп вновь вступил в битву.Нефернептет извивалась в пронзающих ее с головы до пят струях — ледяной, вселенской, и раскаленной, земной. Она кричала, кричала от боли, от страха, от чувства, что сила внутри нее готова разорвать бренное тело, если хоть чуть-чуть нарушится гармония. Мужчины и бык укрепляли горячий «гейзер», и каждый отдавал по возможностям. Немур — свое сердце. Колдун — разум. Белый жрец-послушник, обвитый золотистой «пуповиной», — энергию плоти. Он похож был на младенца в материнском чреве, на существо, наиболее далекое от смерти…
Ал-Анпа,
Но теперь он ранен, Ал-Анпа, багровый след тянется за ним по каменным плитам храма.
— Танрэй! — голос его, теряющий жизнь, достиг слуха жрицы сквозь рев обезумевшего мироздания. — Танцуй, Танрэй!
Женщина молча сбросила синюю накидку и осталась в наряде Встречи Рассвета.
И тогда Танрэй-Нефернептет начала свой танец.Из пучины с шумом и плеском вырвалась огромная солнечная птица.
Люди застились руками: глазам стало невыносимо больно. Никто не мог посмотреть на бессмертного Бену, не ослепнув после этого. И Бену запел. Он воспарял все выше, а песня его становилась все горестнее. Луч солнца ударил в грудь священной цапли.
Жрица кружилась в безмолвном танце. Мертвая рука Ал-Анпа свесилась к воде кипящего бассейна. Белый Хава в ужасе отступил. Бык Немур окаменел. Лишь колдун, гордый, надменный, прекрасный колдун бросил в пучину ветку вербы и воззвал к разуму жрицы.
Черный снег сыпался с небес, черный снег — все, что осталось от птицы Бену.
И нужно было подобрать каждую обугленную снежинку, а тогда…Полыхая огненной чешуей, из костров, порожденных гневом бога Солнца, выскочили прыткие ящерицы и набросились на прах священной птицы.
Я наберусь терпения, как ты, о, вода!— Нефернептет! Очнись! Что же ты?! — кричал колдун, сотворяя десять огненных плотин, что удерживали бег времени. — Опомнись!
Я наберусь терпения, как ты, о, вода!И жрица, набрав пригоршню воды, брызнула ею в саламандр. Ящерицы зашипели, исходя густым паром. Еще пригоршня и еще. Твари отступили и спаслись бегством в родную стихию.
Всё, до последней песчинки...И тогда мертвый пепел зашевелился, из смерти возрождалась жизнь.И тогда из спокойной воды возник обелиск Бен-Бен, а из ветки вербы на нем проросло древо Ишед.И тогда на ветвях древа Ишед вспыхнуло огненное гнездо, поддерживающее новорожденного Солнца.И тогда скорлупа юного светила треснула, а в небо взлетела священная цапля Пятой Эпохи.И тогда рухнули плотины времени, начиная новый отсчет…Варо Оритан!Птица подняла полотнища крыльев над собою. Вместо сверкающих перьев в небо потянулись человеческие руки. Рукава раздвинулись, открывая спрятанную под капюшоном голову. Ветер трепал легкие черные одежды Ал-Анпа.
Аколит верховного жреца мягко прыгнул на плиты — словно сильный разыгравшийся зверь. Коснулся рукой камня, оттолкнулся, выпрямился и положил живую, человеческую ладонь на рукоять своего меча.
Танрэй бросилась к нему, и он, рассмеявшись, поймал ее в свои объятья.
Жрица скинула капюшон с его головы…