Душеприказчик
Шрифт:
– А еще строит из себя моралиста, скотина! – проворчал я. – Когда это он успел нализаться?
– Мне не нравится, что они снова смотрят в нашу сторону, – продолжал Табачников. – Я как раз хотел показать гостям Белую рощу и тот овраг, где произошло то странное событие. Самое интересное, что аррантские власти так и не удосужились применить там свои измерительные приборы, конечно же, куда более совершенные, чем любые наши, земные. Но ведь у вас с собой найдутся, надеюсь, э-э… более точные измерительные средства? – повернулся он ко мне. Я воздержался от немедленного ответа. Впрочем, достаточно было одного взгляда на каменную физиономию Гендаля Эрккина, чтобы понять: он уже все доложил. Хотя о чем я беспокоюсь, позвольте?.. Ведь бывший профессор Табачников уже видел и лей-гумм, и идентификационный
– Не так ли?..
– Найдется, Олег Павлович, – внешне спокойно ответил я. – Но прежде мне нужно определить координаты искомого места. Что оно здесь, в этом районе, ясно…
– Очень хорошо! – встрял Пес.
Я слегка повел плечами. В конце концов, от кого и что я скрываю? Все наши нынешние действия по сравнению с тем, что творилось раньше, имеют вид невинной детской игры в прятки. Раскрою все карты. Ничего такого, что могло бы существенно ухудшить наше с Эрккином положение, я пока что не предвижу. Даже возможная батальная сцена меня не смущала. В конце концов, я всегда смогу пойти уже проторенным (благодаря сьорду Груздеву) путем и подключить гормональную стимуляцию своей психомоторики. Ускориться. Если что, мало не покажется никому.
Включая меня самого, правда…
– Ну что же, произведем рекогносцировку местности, – сказал я и добавил с нескрываемой иронией, лукаво глядя на Аню: – Готовьтесь узреть чудеса техники, уважаемые! Так… Мы находимся… гм… (Я развернул трехмерную карту прямо в воздухе, на высоте около метра, чтобы удобнее было изучать. Ребята, что характерно, и бровью не повели.) Мы – вот здесь, не так ли? – Коснувшись голографической проекции, мой палец облился легким желтоватым сиянием. – Если бы мы были на Аррантидо, я смог бы определить наши координаты с точностью до полуметра. Пустил бы сигнал через спутники общего пользования или лучше через кодированные, для лейгуммов-«всезнаек», и поймал бы отраженный сигнал. Это у вас, наверно, тоже прекрасно известно.
– Ты, Рэм, не хвастайся. Ты лучше дело делай, эге! То есть – господин бретт-эмиссар!.. – с показным усердием, за несколько шагов отдающим иронией, сказал Гендаль Эрккин.
– Хороша у вас карта, Рэмон, – одобрительно отозвался Табачников, – чуть ли не каждую кочку видно. А как увеличить?.. Благодарю. Вот храм Святого Георгия, где сейчас обосновались эти полоумные. Вот склон, возле которого мы стоим, а это – болота.
– Так, – подытожил я. – Получается, что вот эта оранжевая точка на карте… конечная цель… находится в болоте? В трясине? Так?
– Н-ну… выходит, что так, – внимательно сверившись с картой, подтвердил Табачников. – Ребята, тащите оборудование в низинку пока что. Аня, и ты иди прогуляйся, а то в городе уж очень засиделась. Проветрись.
– Вам бы в КГБ работать, Олег Павлович, – беззлобно сказала Аня, а парни без возражений приступили к делу.
– Да ладно тебе, Аня, – сказал Табачников, – даже и не думай дуться. Просто тебя товарищи гости с Аррантидо в первый раз видят, а тут изволь при тебе рассуждать о, быть может, государственных секретах. Иди, иди.
– А если не в первый раз? – прищурилась девушка. – Все равно ведь проболтаетесь, уважаемые мужчины. Знаю я ваш уровень секретности. Правда, Рома?
– Так… не в первый, что ли? – рассеянно удивился Табачников.
Я кивнул головой и сказал мрачным низким голосом, насколько я вообще мог впустить в него баритонных тонов:
– Пусть останется, что ж. Ничего особенного… В конце концов, вы сходные секреты давно пытались преподнести администрации ОАЗИСа, только что-то никто не брал.
– Ну, хорошо, – согласился наш ученый. – Видите ли, если учитывать масштаб и погрешность, то на этой карте обозначена как раз та точка… Словом, я чувствую, что у нас с вами общая задача, уважаемые! – вырвалось у него. – И я очень рад, что хоть кто-то не только верит мне, но и будет работать руку об руку! И – чувствую – нас ждут большие испытания! Вот здесь! Вот в этой местности, рядом с Белой рощей, рядом с этим болотом и со склоном, где мне привелось найти очень любопытные ископаемые раритеты! Это против моих правил, в смысле – пить до обеда, но дай выпить, товарищ Эрккин!.. – повернулся он к Псу. – Ага… благодарю! А то, как сказали бы те трое
– А что вы тут ищете? – спросил я. – То есть, что уже нашли? Вы говорили о каких-то ископаемых раритетах, так, Олег Павлович?
Вопрос вышел корявым, но ответил на него Табачников еще более путано и косноязычно (чего я до сих пор за ним не замечал):
– Ну, как вам сказать, товарищ бретт-эмиссар Высшего Надзора… Конечно, работа проведена большая. Но тут еще непочатый край… и… Препоны выходят… разные. Вот товарищ губернатор немного поспособствовал, хотя… Ну, в общем, есть немного. Нашли мы… Вон там, у болота… значит…
– Олег Павлович!
– Ну хорошо, хорошо. Пятьдесят шесть лет я уже Олег Павлович… да. Нашли фрагмент металлического двузубца. Исследования подтвердили, что он пролежал в здешнем грунте около семнадцати-восемнадцати тысячелетий, то есть сроки совпадают. Спектральный анализ показал, что двузубец выполнен из неизвестного нам сплава, преимущественно на индиево-иттриевой основе. Нашли скелет человека… точнее, фрагменты скелета. Человек был разорван надвое, кости на руках и ногах переломаны так, словно он попал в огромную мясорубку. Возраст костей примерно такой же – шестнадцатое тысячелетие до нашей эры… до Рождества Христова, как принято говорить.
– До чьего… рождества?
– Я тебе о нем и его сподвижниках, кажется, уже рассказывала, – заметила Аня и выразительно покосилась в сторону индивидов, бредущих гуськом в полутораста шагах от нас.
– Далее, – продолжал Табачников, – мы нашли фрагменты какой-то конструкции, изуродованной, по-видимому, довольно сильным взрывом. Определить, что это было, не удалось, но это и не суть важно. Куда важнее другое: эти находки и их возраст совершенно определенно подтверждают, что именно восемнадцать тысячелетий назад здесь, на нашей планете, существовала высокоразвитая цивилизация. Ведь, согласно официальной земной науке, в период, к которому относятся находки, человечество еще не вышло из пещер. Оно ходило в звериных шкурах и общалось нечленораздельным ревом и ударами дубины. Одной-единственной находки, подобной тем, что у нас тут случаются сплошь и рядом, хватило бы, чтобы начисто опровергнуть миф о тогдашней неразвитости человечества! Лично я развиваю другую теорию: в то время существовала высокоразвитая цивилизация, овладевшая высочайшими технологиями, много превосходящими то, что мы, уроженцы Земли, имеем сейчас и, собственно, имели на тысяча девятьсот шестьдесят второй год, дату Избавления. В результате какой-то катастрофы, возможно, носящей техногенный характер, а может, имеющей причину иного толка, большая часть населения планеты была вынуждена оставить земную колыбель. Как это и сказано в древнем документе, который прочитан мной в архивном хранилище аррантского Храма. Люди переселились в звездную систему Си-Олль, шестьсот восемьдесят парсеков отсюда, где и расположены планеты Гвелльхар и Аррантидо-дес-Лини. Часть эмигрантов поселилась на Гвелльхаре, часть на Аррантидо. Отсюда пошло размежевание рас. Те, что осели на Аррантидо, по всей видимости, смешались с какими-то коренными жителями новой родины – отсюда голубоватая кровь и ряд других существенных отличий от гвеллей и нас, землян. Гвелли же остались куда более близки к людям Земли. Хотя и гвелли и арранты на несколько порядков ближе к уроженцам Земли по своему генетическому коду, нежели ЛЮБЫЕ, даже самые человекообразные формы жизни на иных планетах! Да и по виду – ближе, чтоб мне не видеть больше других инопланетян!
– А те, что остались? Табачников с жаром продолжал:
– Те же из древних, кто не улетел с Земли после битвы с даггонами – а то, что она была, и она всему виной, я настаиваю! – те постепенно регрессировали. Не скоро, очень не скоро люди стали возвращать себе утраченные позиции в уровне жизни и особенно науки!.. Собственно, мы до сих пор не можем достигнуть высот тех, кто покоится здесь!.. – энергично закончил ученый и топнул ногой оземь. Его лицо раскраснелось, глаза горели фанатичным огнем. Впрочем, через несколько мгновений это мрачное пламя улеглось, и Олег Павлович Табачников пробормотал несколько невнятных слов, очень похожих на неловкое оправдание касательно излишней горячности. К чему?..