Души нижних миров

Багнюк Ольга Юрьевна

Маленькая птичка, Птичка-королек, Помоги мне, птичка, Выучить урок. Я за это, птичка, Дам тебе зерна, Черной чечевички, Желтого пшена...

Невероятно, но ритм считалочки позволил сохранить в памяти первые слова. За словами удержались образы… После этого случая я стала запоминать целые страницы стихов, и память постепенно возвращалась ко

мне. Я стала понимать, что происходит вокруг. Трудно было скрывать от Сати свой интерес к поэзии, да и вообще интерес к жизни. Он мог догадаться в любой момент, и я бы опять погрузилась в беспамятство. Мне удалось частично стать Изольдой и сохранить себя как Юстиниану. Пришел день, когда равновесие стало необходимо нарушить. И тогда я позвала тебя.

– Спасибо. – Я выдохнула. – Спасибо, что ты так верила в меня.

– Не сомневайся, в тебя я верила тогда и верю теперь. Однако я не знала, что произошло с тобой за эти годы, жива ли ты вообще. Ведь путешествие, в которое тебя отправили, казалось такой отчаянной авантюрой. Погибнуть у тебя было куда больше шансов, чем у оставшихся в монастыре...

– Тогда как же?..

– Голос крови.

– Голос крови? – воскликнула я пораженно.

– Я помню, было полнолуние, луна поднималась над горизонтом в багровом ореоле. Я подняла к ней руки и обратилась к древнему женскому началу Земли: «Лилит! Голосом крови заклинаю тебя! Позови!» На лунном диске какое-то мгновение проецировался твой облик. В эту минуту с сосен сорвались и полетели совы. Почему-то лунные глаза тех птиц стали у меня ассоциироваться с тобой. Даже в те дни, когда беспамятство поглощало меня… Знаешь, ведь Сати никогда не отпускал меня полностью.

Я с ужасом подумала, что Сати не отпустил Юстиниану и сейчас. Ее воспоминания все время вращались вокруг него, и она слишком часто повторяла его имя.

– Про сов я еще тебе расскажу, – улыбнулась я. – Вернее, покажу. А вот демон? Как его правильно зовут: Сата или Сати?

– Сата – это его имя, а Сати... Ему нравилось, когда его так называли, в этом было что-то ласковое.

Едва Юстиниана нашла определение имени Сати, я осознала, что спасать ее нужно немедленно. Демон так и не отпустил свою пленницу до конца. Есть скрытая от посторонних глаз река, чьи зеленые воды несут забвение… Когда-то мне рассказывал об этом Тимур, воин и командир боевого отряда.

Тимур! Вот кто смог бы нам помочь. Он один из немногих знал путь к реке Забвения.

Как могла, я поведала обо всем, что со мной произошло за эти годы. Юстиниана слушала, прикрыв глаза. Временами ее губы трогала улыбка, а порой по лицу пробегала тень тревоги. Услышав в завершение рассказ о навязанной эльфийским венком свадьбе с Штормом, на самом выдохе моего возмущения Юстиниана вдруг выказала удивительно категоричное суждение:

– Тебе необходимо последовать традиции и выйти за него замуж. Если, конечно, ты его любишь. Что может быть лучше, чем следовать пути, которым тебя ведет судьба? Ты пришла в цитадель, преодолела испытания, выпавшие на твою долю, и вот она, цель пути: торжество любви и дорога к миру.

– Лирика! Дурацкая, бесполезная лирика! – прервала нас Раста. Она уже удобно устроилась напротив меня с дневником для записей в переплете из темной кожи.– Начинай рассказывать все подробно с самого момента погружения!

Я умоляюще посмотрела на нее:

– Давай завтра, я так устала!

Неумолимая

Раста покачала головой:

– Завтра это будут уже другие воспоминания, мы и так упустили время с этими реанимациями.

Я вздохнула и начала повествование. Хотя и было искушение сократить рассказ, но она дала слово. Раста быстро и сосредоточенно записывала за мной, обращая расплывчатые образы в четкие бисерные строки.

* * *

Наконец-то уборка в едва не разгромленной лаборатории была закончена. Белоснежный кафель сверкал ослепительной белизной. Множество склянок, как солдаты самой дисциплинированной армии, заняли определенные порядком места.

Раста подошла к зеркалу и с удовлетворением оглядела себя. Ущипнула пальцами розоватые соски, чтобы четче обозначить упругость груди. Гость запаздывал. Но она на него не сердилась, скорее, наоборот, была признательна за лишние полтора часа передышки после глобальной уборки.

Ей и в голову не пришло бы назвать их встречу свиданием, но то, с какой тщательностью она подобрала полупрозрачный халат, как торопливо перезаколола роскошные белокурые волосы, пожалуй, с десяток раз за вечер, выказывало ее искреннее желание понравиться гостю.

* * *

Утром Хельга с еще бледной и слегка отрешенной Юстинианой яростно давили на звонок, пытаясь попасть в лабораторию Расты. Осознав, что от приложенной силы интенсивность звона не увеличивается, Хельга обрушила на антикварную дубовую дверь удары сапогом. Он такой непочтительности лица резных херувимчиков скривились, а равнодушная Юстиниана удивленно приподняла бровь.

– Да что там, все вымерли? – в сердцах крикнула Хельга.

Юстиниана восприняла ее выкрик буквально.

– Погляди, Хеля. – Она наклонилась к замочной скважине.

В щели торчал обломок ключа. Хельга на секунду задумалась и в следующий момент попыталась высадить тяжелую дверь плечом.

Юстиниана пошарила в дорожном мешке подруги и вытащила оттуда флакон с благовониями, салфетку и щипчики для ногтей.

– Хеля, ты очень дорожишь этими вещами? – спросила Юстиниана тяжело дышащую, раскрасневшуюся подругу.

– Ну как тебе сказать... – начала Хельга.

– Ясно. – Юстиниана сгребла свою добычу в кучку поближе к двери. – Если этот ключ вставили в замок, значит, он по крайней мере близок к соответствию, просто что-то помешало…

Хельга с интересом смотрела, как Юстиниана по стеклянной палочке вливает драгоценное благовонное масло в чрево замка. Затем подруга немилосердно разорвала тончайший платок на две части: одной вытерла ненужное масло с обломка ключа, а вторую намотала на него и ухватилась щипчиками, сминая их тончайшие лезвия. Юстиниана покачала ключ, и, наконец отщелкнув, тот поддался и провернулся в замке.

– Ах вот как! – проговорила Юстиниана.

– Что «как»? – переспросила ее Хельга.

– Ключ родной, просто тот, кто закрывал дверь, не знал, что у этого замка нет второго оборота. Силы у него достаточно, а вот информации об этом замке не было. Он спешил.

Хельга осторожно толкнула тяжелую дверь, и девушки замерли на пороге. Их взорам предстало ужасное зрелище.

На операционном столе в мертвенно-фиолетовом свете лежало растерзанное тело Расты. Золотым каскадом спадали белокурые волосы, а по беспомощно упавшей руке тянулась тонкая красная линия.