Душистый день после долгого дождя
Шрифт:
Именно в такой день и проснулась Аделка, в такую среду — именно этот день она и не забудет никогда.
Сначала в её сон вкрался отцовский голос. Открыв глаза, она увидела, что лежит в своей постели, вокруг неё день, а над ней
— У нас появился малыш, Яничек, вот мы его и дождались!
У Аделки стало легко на душе — сперва чуть полегче, а потом совсем легко. Сначала оттого, что она уже не одна в доме, а потом от радости, что у неё родился брат Яничек, которого они так ждали.
А отец склонялся над ней, и Аделке казалось, что её греют отовсюду тёплые клубочки из пухового одеяльца, но тут она обнаружила, что одеяло лежит на полу. Значит, что-то другое грело её. Ей не было холодно ни капельки.
Отец взял её на руки. Уже давно он не носил её так. Но тут ей пришло в голову, что, наверное, это отец перенёс её из кухни в постель. А иначе как могла Аделка оказаться в ней? Она вспомнила: ведь я только присела к столу отдохнуть немножко и дождаться утра — конечно, это папа меня перенёс.
А потом она вспомнила, что сказал ей отец.
У неё есть брат!
Яничек!
А она-то боялась, оставшись одна, и не знала, во что превратить свой ночной страх.
А он сам превратился — превратился в маленького Яничка!
Душистый
Отец понёс Аделку на кухню. Она прислонилась головой к его широкому плечу и повторяла про себя: «Мой страх совсем исчез, зато появился брат».
Тут начали бить настенные часы, а к ним присоединились колокола на башне, был полдень — так долго она ещё никогда не спала. Отец сказал, что обедать они пойдут в самый лучший ресторан. Аделка решила: как только вернусь из самого лучшего ресторана, возьму ложку, пойду в кладовку, наберу повидла и съем. А потом ещё раз. И ещё раз.
С отцовского плеча она посмотрела через окно в сад: с черешни тихо, как лист, скользнула птица. Аделка улыбнулась.
Потом снова улыбнулась и снова сказала себе: «У меня есть брат, больше я не буду одна — а кто не бывает один, как я была, тому нечего бояться».
Аделке захотелось сказать что-нибудь смешное, и она сказала:
— Папа, ты моё дерево, а я твоя черешня.
Смеясь, отец поднял её вверх, Аделка глубоко вдохнула — какой он был душистый, этот воздух!
1984
Пересказал со словацкого Юзеф Пресняков, 1990