Душные бандиты
Шрифт:
— У-у, — утвердительно промычала больная.
— Ну и вот еще здесь можно, — продолжала осмотр стоматолог, — и, пожалуй, четверка с пятеркой эти… не очень…
Она убрала инструменты и начала заполнять карточку.
— Теперь — оплата. Если делать подешевле, то по тридцать пять за пломбу. В глубине я могу вам такие поставить. А вот на троечку рекомендовала бы хороший, более дорогой материал… Улыбнитесь!
Пациентка выдавила жалкую улыбку.
— Вот видите! Пломба со временем потемнеет, будет некрасиво.
— А эта… дорогая… сколько будет стоить?
— Сто двадцать тысяч. Мы даем гарантию один год. И будет абсолютно не больно. А в следующий раз, допустим, придете — сделаем четыре и пять, сегодня я не успею, через сорок минут назначено…
— Да, я согласна. Что ж, здоровье — это не то, на чем следует экономить… Сто двадцать у меня с собой есть… — пожилая женщина расслабилась в кресле и достала из кармана носовой платок.
— Вот квитанция, — отложив ручку, стоматолог протянула ей бумажку. — Стоимость заполнения карточки внесена. Карточку не теряйте, это ваше право на гарантию. Сходите оплатите, я пока все подготовлю…
Легкое недоумение, лишь на мгновение отразившееся на лице больной, тотчас же сменилось выражением полного согласия, она покинула кресло и, захватив сумочку, вышла в коридор. Регистраторша по-прежнему внимала телевизору, слушая советы на тему страхования жизни. Печально покачав головой, пожилая женщина очень быстро пересекла холл, выскочила на лестницу и поспешила вниз. Квитанция, скомканная до маленького комочка, отлетела в угол подъезда.
«Прокол… — думала она, свернув на Загородный не воспользовавшись заранее присмотренным проходным двором. — Бывает… Жаль, столько времени потеряла… А, плевать! Еще найду что-нибудь… — Она жадно закурила и встала на троллейбусной остановке. — Во черт! Это, небось, та карга сглазила… Что ж за невезуха пошла! Второй раз подряд… Но и удачи есть, грех жаловаться… Ничего, этот кабинет — не первый и не последний…»
Вдали показался троллейбус.
— Мария Даниловна дома? — спросил оперуполномоченный Петр Алексеев у открывшего дверь жильца большой коммунальной квартиры, расположенной в Спасском переулке, близ Сенной площади.
— Кажись, — лениво ответил тот и, вяло взмахнув рукой, впустил гостя.
— А, Петруша! — обрадовалась пенсионерка Сухова, приветливо улыбаясь. — Заходите, заходите! Не ждала, но очень, очень рада…
Она была не по-домашнему нарядно одета, и это не укрылось от наблюдательного опера.
— Гостей ждете?
— Да нет, разве что вас…
— Что-то вы, простите за банальность, заврались, — усмехнулся Алексеев, присаживаясь к столу. — Так ждете или не ждете? Выберите что-нибудь одно…
— Ну… Сегодня же годовщина! Поэтому и ждала. Думала, что вы не вспомните, — вот и не ждала, — улыбаясь, разъяснила старушка.
— Складно звоните!
— Ну уж… — не зная, стоит ли воспринимать последнее заявление гостя как комплимент, потупилась Мария Даниловна.
— А я, признаться, по тому же поводу у вас. Помню, как же такое забудешь! Вот, выдался свободный вечерок, дай, думаю, заскочу, отметим… — Петруха раскрыл сумку и выставил на стол бутылку кагора, торт и банку тушенки.
— Отметим! — обрадовалась Сухова и прибавила к угощению тарелку с нарезанными колбасой и сыром. — Только… — замялась она в раздумье, — что с тушенкой-то делать? Кагор закусывать? Или мне сейчас за водкой сбегать?
— Да нет, это я так захватил, — как-то засмущался опер. — Видели в фильмах? Приходит человек куда-нибудь, обязательно тушенку из вещмешка выкладывает… Я думал, прилично…
— Это, наверное, когда про войну… С фронта, солдатский паек… Так они еще мыло приносили, — засмеялась хозяйка. — Помню, в сорок третьем, мне тогда лет… мало, в общем, было; дядя Витя вернулся…
Петруха, заскучав, тоскливо оглядывался вокруг. Заметив, что собеседник слушает невнимательно, Мария Даниловна деликатно замолчала, начав хлопотать с посудой.
— Вы что-то говорили? Я, простите, задумался, — произнес опер.
— Вот, все готово, — обвела рукой угощение хозяйка. — Кушайте на здоровье. Ой, рюмки… или лучше бокалы? Что лучше?.. Забыла поставить… — метнулась она к буфету.
— Все равно, — снисходительно разрешил Алексеев.
— Н-да… Ровно год назад… Эх, не умею я говорить тосты! — вздохнула Сухова и отпила кагор. — Ой, что же вы ничего не едите?
— Спасибо, Мария Даниловна. Колбаску, сыр — с радостью бы, да не сегодня.
— Что случилось? Болеете? — участливо спросила хозяйка. — У меня уголек есть, хороший, активированный…
— Что есть? А, не надо. Спасибо. Не в этом дело…
— А в чем?
— Ну… Пятница сегодня… День постный…
— Постный? Ах да… То есть ничего нельзя есть?
— Ну, кое-что можно… Кроме мясного, молочного…
— Значит, торт вы тоже мне принесли?
— Нет, торт я как раз буду… Он вроде как вафельный… Я его за постный держу, по нашим трудным временам… Кто его знает, из чего он сделан? — Петруха разрезал аппетитно захрустевший торт.
— Ну, тогда и колбасу берите, — уговаривала Мария Даниловна. — Моя знакомая на мясокомбинате работала, так она такое про вареные колбасы рассказывала… Не к столу будь сказано…
— Вас бы в рекламное агентство! — засмеялся опер. — Звучит прямо так привлекательно…
— А что, я что-то не то сказала?
— Да нет, все в порядке. Угощайтесь сами, я все-таки отнесу вышеназванный таинственный продукт к разряду мясных… А что вы торт не берете?