Два брата, или Москва в 1812 году
Шрифт:
И, однако же, она сама через несколько дней напомнила Саше об отъезде. Он повиновался, и на этот раз расставанье было не так печально. И мать и сын надеялись на лучшую будущность. Они уже могли беспрепятственно переписываться, и теперь Зембина решилась написать к мужу своему письмо, в котором в первый раз осмелилась оправдываться и упрекать его в жестокости и несправедливости. Саша должен был сам отдать ему это письмо, и он взялся за это.
Проживши две недели у матери, он отправился в армию.
Глава VI
Наступила весна 1813 года. Русские уже были за Одером и готовились перейти
И в эту самую минуту, когда союзные монархи получили известие, что Наполеон идет противу них с новою армиею, созданною силою его гения, они сидели у смертного одра того великого полководца, который в 1812 году спас Россию.
Кутузов умирал в Бунцлау.
Неизвестно, какой бы переворот приняла весенняя кампания 1813 года, если б Кутузов остался жив. Но последующие события осенней кампании 1813 и зимней 1814 года доказали, что эта исполинская борьба руководима была самим провидением и не подвержена никаким человеческим расчетам. Смерть Кутузова при самом начале борьбы как будто указывала союзным монархам, что им должно приготовиться к многим испытаниям, неудачам и потерям, прежде нежели они достигнут высокой своей цели. Для личной же славы и для благодарности потомства Кутузов сделал все. Ни один полководец не умирал в столь блистательную минуту своих подвигов. Он именно опочил на лаврах.
За две недели до его кончины приехал в главную квартиру герой нашей повести. Кутузов очень ласково принял его и приказал бессменно при нем дежурить. Увы! Эта лестная обязанность была непродолжительна. Знаменитый старец видимо угасал. Последние дни его были, однако, самые приятные в его жизни. Его ежедневно навещали оба монарха, решившиеся освободить Европу, они ежедневно требовали его советов для предстоящей кампании и вообще оказывали ему всевозможные знаки уважения и доверенности!
За день до кончины своей он поручил некоторых своих подчиненных особому вниманию и милосердию императора Александра, и в том числе был Саша. Наконец смерть похитила его, чтоб сделать имя его бессмертным.
Увы! Переходя от больших предметов к малым, нам немного остается сказать о герое повести.
По кончине Кутузова был он прикомандирован к главной квартире в число свитских офицеров; участвовал в Люценском и Бауценском сражениях и не прежде перемирия мог видеться с своим отцом.
Зембин принял его с некоторым замешательством, Саша подал ему письмо от матери.
Прежние страсти вспыхнули на лице старика. С сильным волнением
– Зачем ты был у матери? – спросил наконец Зембин Сашу.
– После Березины сделался я болен, – отвечал Саша. – Главнокомандующий отправил меня в Москву; там я лечился, послал несколько писем к матушке, и когда выздоровел, то, отправляясь в армию, должен был заехать к ней…
– Должен! Почему должен? Для того только, чтоб нарушить мои приказания, чтоб смеяться над моею властью!..
– Я отправлялся в армию… и может быть, никогда уже не увижу ее… Я хотел получить благословение матери, чтоб умереть спокойно на чужой земле.
Зембин замолчал и печально опустил голову.
– Но отчего же ты так долго не привозил этого письма? – спросил он после некоторого молчания.
– Я приехал в армию за несколько дней до кончины Кутузова… Ваш корпус был тогда уже далеко… С тех пор я находился при главной квартире императора и не мог отлучиться. Только перемирие дозволило мне отыскать вас…
– Долго ли ты прожил у матери?
– Две недели.
Зембин покачал головою.
– К чему это все?.. Может быть, я не прав. Но нас с братом и женою рассудит бог. Тебя же я не могу признать… Пятнадцать лет тому назад объявил я всем о твоей смерти… Вот даже свидетельство о ней… Следственно, теперь я бы должен объявить себя лжецом… если еще не хуже…
В это время он из своего портфеля достал какую-то бумагу и, развернув, показал ее Саше. Тот, чтоб лучше рассмотреть ее, взял в руки и, отойдя к окну, внимательно прочел; потом медленными шагами подошел к камину и бросил ее в огонь.
– Что ты делаешь! – вскричал Зембин.
– Я отсылаю на суд божий обвинение своей матери… Кому из окружающих вас людей нужно знать: есть ли у вас сын или нет!.. Разве каким-нибудь племянникам для наследства! О! С какою радостью я бы уступил его за одно ваше слово! Разве мне нужно ваше имя, ваше богатство?.. А бедная мать моя разве просит вас о чем-нибудь? Нам обоим нужно только ваше сердце… Брат ваш, несчастный страдалец, уже перед престолом божиим. Он просил вас…
Недоверчиво покачал Зембин головою и молчал.
– Прощайте, генерал! – сказал Саша, глубоко огорченный бесчувственностью отца. – В этом мире мы, вероятно, больше не увидимся…
– Это почему? – угрюмо спросил Зембин.
– Потому что я во всяком сражении ищу смерти и найду ее… Добрая моя мать благословила меня… а отец? О! я не виноват, что в мой смертный час недостанет благословения отца!..
– Перестань!.. Что за вздор!.. У нас перемирие, и скоро заключат мир, и мы оба воротимся к твоей матери… Там мы увидим… Ты же, негодяй, сжег свидетельство о твоей смерти, этак я поневоле принужден буду… Ну, полно же… не плачь… Мне и без того грустно… Ну, дай руку… Обними меня.
С криком радости бросился Саша на грудь отца. Долго оба молчали и плакали.
– Батюшка! – вскричал наконец Саша.
– Постой, постой, не так скоро! – сказал улыбаясь Зембин. – Теперь мы только будем добрыми друзьями… Авось теперешнее перемирие окончится миром, и мы отправимся к матери… Там мы все обделаем…
– Нет, батюшка! На скорый мир не надейтесь. Я самый маленький человек в главной квартире, но по всему, что вижу и слышу, могу уверить вас, что война будет жестокая, продолжительная…