Два идиота
Шрифт:
– Никольская, ты точно девственница? – Удивлен, да?
– Проверь, – выдыхаю, махая красной тряпкой возле разъяренного быка.
Кажется, я сейчас сама взорвусь. Мне этого хочется. Внутри такой вулкан из эмоций и желаний, что тормоза отказывают. Спрыгиваю с него, и сама тянусь к брюкам.
– Я своими руками завел бомбу, – ржет он.
Идиот. Мне не смешно. Чувствую себя ребенком, который сладость ищет и очень скоро найдет. Нашел бы, но его остановили.
– И это, черт возьми, охрененно.
Он
Сама помогаю ему раздеться, отшвыривая штаны в сторону, не думая, что телефон лежал в кармане. Он летит в стену и с грохотом падает, заставляя нас на секунду прерваться и посмотреть на него.
– Ну-у-у, я знал, на что шел, когда начал в тебя влюбляться. – Он пожимает плечами, а я от его слов пьянею. Закрываю глаза, наслаждаясь услышанным, а когда открываю, то уже лежу на спине, а Евсей нависает сверху. Впивается в мой рот, будто доказывая, что не врал, был честен и он правда влюблен.
А мне и доказывать ничего не надо, когда я сама…
Ух-х-х.
Евсей прикусывает напрягшиеся соски, выбивая из головы остатки мыслей. Исследует каждый сантиметр моего тела, превращая меня саму в скрипку в опытных руках скрипача. Разве может человек такое испытывать? Разве бывает так, чтобы от прикосновений хотелось кричать на весь мир и требовать, чтобы они никогда не прекращались?
Зачарованно смотрю на него, пальцами проводя по кубикам пресса. Не играюсь, нет, просто мне требовалось до него дотронуться. Казалось, что если не прикоснусь, то сойду с ума. Хотелось большего. Намного большего.
Он ловит ртом каждый мой стон. Каждое слово, которое я выкрикиваю в момент сумасшествия. Резкая боль была всего лишь секундной болью. Когда Евсей с беспокойством заглянул мне в глаза и замер, я не придумала ничего лучше, чем самой насадиться на него бедрами. Это волшебство. Сказка, которую Гуляев мне показал.
– Никогда и не с кем… чтобы вот так… - его хриплый голос и плавные движения.
– Только ты, Пантера. Всегда только ты.
Глава 32
– Сонь, ты спишь?
– Пантера, не смей отключаться.
– Никольская, блин, что ты за человек такой? Я себя использованным чувствую. Раздела меня, потребности свои уталила, а потом отвернулась и захрапела. А поговорить?
Евсей бесцеремонно скидывает с меня одеяло и проводит большим пальцем по нижней губе.
– Ну, поговори со мной.
– Я сплю, –
Думаете, отстал?
Пф-ф-ф. Это же Гуляев.
Он в два счета перепрыгивает через меня и, облокотившись на подушку, пристально смотрит в лицо. Взгляд его чувствую, но глаза открывать не собираюсь.
– Мне с тобой хочется.
Вот прилипала, а.
– Гуляев! Теперь я знаю, почему ты баб так часто менял. Всегда думала, что у тебя инстинкт кобелиный, но нет. Не бабник ты.
– Что? Ты меня бабником считала?
Ой, какой тон оскорбленный. Будто реально обиделся.
– Как ты только могла обо мне так думать? – и через секунду молчания добавляет: – Что ты там про инстинкт говорила?
– Не кобель ты. Не-а. Телки сами сбегали от тебя, наверно, ночью, потому что ты им спать не давал разговорами своими.
Хочу голову под подушку спрятать, но Евсей мне и двинуться не дает. Сгребает меня в охапку лапами медвежьими и носом утыкается в шею.
– У тебя сбежать не получится.
– Я и не собиралась, – уже мурлычу, потому что глаза слипаются, а от новой позы так и веет защищенностью. Грех в сон не провалиться.
– Будто смогла бы, – слышу его смешок, но внимания не обращаю. – Сонь…
– её здесь нет.
– А если я скажу, что такого секса у меня еще никогда не было, это будет считаться, что ты меня девственности лишила?
После оргазма у него мозг сплавился?
– Нет, Гуляев, забирать невинность - по твоей специальности.
Но надо сказать, что он в этом деле профессионал. Мне до сих пор казалось, что встать на ноги не смогу. Я и в ванную сходить не могла. Евсейка меня заботливо на ручках донес и чуть не уронил, когда ногой пытался дверь открыть.
– Помнишь того гомика, которому я дверью случайно нос сломал? Ты с ним еще на выпускной ходила.
Не, поспать мне точно не дадут. Сажусь на кровати и смотрю, как Гуляев лыбится. Радуется, небось, что смог разбудить. Закидывает руки себе на голову разваливается на моей подушке.
– Дашков здесь при чем? – спрашиваю, представляя своего одноклассника.
– Я думал, он к тебе под платье залез еще в ту ночь.
– И поэтому ты решил его покалечить? – смеюсь, вспоминая бедного Игорька, которому пришлось на вступительные экзамены ехать с черными синяками под глазами. – А-а-а, случайно же вышло, да? Я все гадала, что ты у нас дома забыл поздно ночью.
– Конечно случайно, – врет и не краснеет. – У него физиономия такая довольная была, а у тебя с платьем что-то. И тут дверь на его пути… Разве можно сдержаться?