Два кольта и винчестер
Шрифт:
— Конечно. Слушайте, док…
Рассказ занял минут сорок.
— Значит, вы уже давно здесь живете?
— Давно? — хмыкнул я. — Если только сравнивать с вами, док. Мой срок в сравнении со сроком старожил Улья не идёт ни в какое сравнение. Просто опытный новичок, вот и всё.
— Это Ад?
— Я не знаю, честно, — пожал я плечами. — Но думаю, что точно не он. Уж очень Улей отличается от той картины, которую описал Данте. Вы же читали эту книгу?
— Да, мистер, — кивнул в ответ доктор и чуть не упал со стула. — Читал. И да — его
— Э-э, да вы совсем пьяны.
Только сейчас я заметил состояние своего собеседника и обратил внимание, что бутылка совершенно пуста. А ведь мне казалось, что во время моего рассказа мы к ней приложились буквально по два раза.
— Кто? Я? — заплетающим языком произнёс доктор. — Посто… прсто… просто я устал. Два дня не пил… то есть, не спал.
— Тогда отдыхайте.
— Нет, нет, — он помотал головой, — больные, мне нужно… конт… конт…ировать… их… с-с-с…
На середине фразы мужчина уронил голову на стол и смолк.
Я встал с кушетки, подошёл к нему и коснулся двумя пальцами его левого запястья. Ощутив сильные удары пульса, немного успокоился. А то ведь в таком состоянии да после шоковых новостей под полбутылки крепкого виски может и сердечко сказать нечто в духе «ну да, ну да, пошло я на хрен». Хотя, это время ещё продолжало выковывать сильных людей. Все слабые помирают в детстве.
Глядя на доктора, я почувствовал, что меня самого начинает клонить в сон. Еда и живчик дали заряд сил организму, чтобы подстегнуть регенерацию. А лучше всего выздоровление идёт во сне. Взвесив все за и против, я решил, что чему быть того не миновать. И если доктор решит меня зарезать сонного, то хрен бы с ним. Значит, я настолько сильно ошибся в человеке и расслабился, что не смог услышать во сне его шаги.
Проснулся я от чувства тревоги. Вот только причиной её стал не доктор. Тот всё также спал за столом, уронив голову на сложенные вместе руки. Я тихо поднялся на ноги, осмотрелся по сторонам, прислушался и вздрогнул, когда услышал по ту сторону знакомое урчание.
«Обратились. Чёрт, как же не вовремя», — с досадой подумал я и достал из ножен свой нож. Револьвер решил пока оставить в кобуре, чтобы не шуметь и не пригласить к себе в гости всю орду свежих осквернённых. — Но сначала доктор'.
Мужчина просыпался долго, что-то ворчал и бормотал неразборчиво, пару раз послал меня к чёрту, когда я его тормошил. Но когда всё-таки разлепил глаза и сфокусировал на мне взгляд, то через несколько секунд отшатнулся назад, будто смерть увидел. До меня дошло, как я выгляжу сейчас рядом с ним с обнажённым ножом.
— Тихо ты, — шикнул я на него и махнул вооружённой рукой в сторону двери. — Там заражённые. Пока мы спали зараза их доконала. Теперь все в городе уже не лежат больные на кроватях. а вылезли на улицу в поисках таких как мы.
— Чёрт побери, Горыныч, я в первую минуту решил, что ты мне глотку решил вскрыть.
— Да тише ты, — повторил я. — Услышат.
— Они же слабые, как обычные люди, так ты говорил.
—
— А-а, ну да, — сообразил он. Потом поморщился и стал массировать себе виски указательными пальцами. — Проклятье, кажется, я вчера перебрал. Голова трещит, как церковный колокол.
— Это не похмелье. Док. Просто хлебни живчика и всё пройдёт за минуту.
— Хм? — Он взялся за бутылку со спорановым раствором с заметной нерешительностью. Сначала понюхал, скривился, а затем быстро поднёс горлышко к губам и сделал несколько больших глотков. — Ух, брр.
На глазах он ожил. Кажется, даже синяки под глазами побледнели, а кожа на лице порозовела.
— Сможешь действовать ножом? — спросил я его. — Лучше бы по-тихому расчистить себе путь…
— Путь куда? — перебил он меня.
— Из города, конечно. Скоро здесь будет хуже, чем в настоящем Аду. По пути хорошо бы заглянуть в оружейные лавки. Но если там будут толпы заражённых, то не станем рисковать. У вас тут какое-нибудь оружие есть, кстати?
— Да, — кивнул он. — Только не в этой комнате.
— И как насчёт ножа, Док? Ты так и не ответил.
— Я врач, мистер Горыныч. И хирург, — хмыкнул он. — Ковыряться в людях острыми железками мне не привыкать.
— Понял. Тогда двинули.
Я привычно навесил на себя своё снаряжение, проверил, как сидят в кобурах револьверы и как висит карабин за спиной. Его я вытащил из чехла и закрепил на ремне. В левую руку взял «клюв», в правой сжал рукоять ножа.
В коридоре рядом с нашей дверью нашлись трое заражённых. Все бывшие больные, которых легко можно было опознать по нательному белью. Один щеголял в кальсонах и нижней рубахе. А двое в смешных комбинезонах, очень похожие на детские ползунки, только размерами в десять раз больше.
Дальше действовал я быстро. Подступил к ближайшему, удачно вставшего к нам с Доком спиной, взмахнул клювом и всадил его в затылок. Затем рывком освободил оружие, развернулся к двум другим. Один был уже в паре метров от меня. Пришлось выставить вперед клюв, ударив обухом в лицо и остановив его. И следом шагнул вперёд, одновременно ткнув ножом в грудь в область сердца. Вышло удачно. Клинок скользнул между рёбер без малейшего сопротивления, вошёл как в мягкое масло. С третьим тоже мне пришлось разбираться. Доктор застыл столбом, хлопая глазами.
— Горыныч, а ты уверен, что это твари переродившиеся? — сказал он, когда я уже опустился на одно колено и вытирал нож с клювом об одежду трупов. Проверять затылочные мешки не стал. Вряд ли там будет хоть что-то полезное кроме чёрной паутины. — Они выглядят как люди. Лунатики обычные.
— А лунатики хотят вцепиться в горло, а? И вот такие штуки у них на затылке тоже резко вырастают? — произнёс я. После чего взял за нижнюю челюсть одного из покойников и повернул голову, чтобы доктор увидел затылок. Спорановый мешок был прекрасно виден даже среди длинных слипшихся волос.