Два корабля

Слайдер Алекс

Олег непроизвольно подумал "Да", и спустя некоторое время, он вдруг осознал, что помнит весь бой буквально по миллисекундам. Знает каждое свое движение, силу, с которой они выполнялись, и сколько потратило его тело энергии на всю схватку. При желании он мог просмотреть весь бой в движении с любой скоростью или наоборот, что называется по кадрам. А ещё, он теперь знал, что такое ТК-3А, и как его запустить в ограниченном режиме защиты.

Для запуска в полном объеме требовался код личной активации и сигнал компьютера командования ВМФ России. Но ни того, ни другого у него не было. Первого он не знал, а второго

не существовало уже 1930 лет. Ограниченный режим тоже запускался личным кодом, только более низкого уровня. А вот откуда он его знает, Олег так и не понял.

С того момента он не один раз пользовался возможностями ТК, но рассказывать об этом ни кому не собирался. Кусочек чужой памяти хранил также знание о том, что этот комплекс является секретным, и при попытке рассказать о нем лицу без соответствующего допуска, он просто умрет в тот же момент. Программа комплекса сама определяла, когда её секретность подвергалась угрозе. Секретом было даже само существование этого комплекса...

Улыбнувшись Ларисе, Олег прошёл вслед за ней в кабинет и достал из шкафчика бутылку водки.

– Вот смотри, Лара. Для того, чтобы просто отломить горлышко этой бутылки, требуется угловое усилие в 24 килограмма на сантиметр под углом в 85 градусов, - чиркнув ногтем по основанию горлышка, Олег непринужденно его отломил и, поставив на стол отдельно бутылку и отдельно стеклянное горлышко.
– Приложенное усилие 92 килограмма на сантиметр угол приложения силы 84 градуса пять минут... Точность выкладок можешь проверить на компьютере.

– Но как?

– На войне научился...
– пожав плечами, ответил Олег.
– Стопочки то найдутся? Или из ножки стула слепить?

– Не трогай стулья, варвар, в шкафчике рюмки стоят.

– Ну, если ты настаиваешь...
– разлив по стопкам водку, Олег присел к столику.

– За что пьем?
– спросила Лара.

– За Димкино здоровье...
– звякнули рюмочки, и Олег опрокинул напиток в себя. На секунду задержав дыхание и почувствовав, как по груди прокатился огненный ком, он резко выдохнул. Лариса внимательно посмотрела на Олега и, употребив свою порцию водки, спросила:

– Рассказывай уже, что такое у Димки случилось, что он на медведя один попёрся?

– А я знаю? Только и могу, что догадываться. Любовь у него, вот и дурит...

– Это к Ильеной Наташке, что ли?

– К ней... Язве болотной...

– Она же с Витькой крутит... Об этом весь посёлок судачит...

– А ещё она перед Димкой с Игорем хвостом крутит...

– Так поговорил бы с ним.

– Думаешь, он меня слушает? Сразу замыкается, и говорить отказывается.

– Ну, тогда я сама с ним поговорю. Расскажу кое-что из врачебной тайны. Хотя, какая к чёрту тайна на третьем месяце...

– Как так?

– А вот так! Допрыгалась вертихвостка. Позавчера приходила, просила аборт сделать.

– То есть как аборт? Это же десять лет тюрьмы...
– Олег изумлённо уставился на Ларису.
– Да и не по-людски это...

Дело в том, что ещё в далёком прошлом, когда только-только закончилась ядерная зима, и немногие выжившие люди начали помаленьку выходить из убежищ, обустраиваясь на изменившейся за пятьсот лет земле, были приняты несколько весьма строгих законов. В том числе был принят запрет на прерывание беременности. Приравнявший таким образом

аборт к убийству. Причём, это касалось и женщины, решившей это сделать, и врача. Наказание было одно для всех - десять лет тюрьмы строгого режима. И никаких поблажек и исключений. Людей осталось очень мало, и каждый ребенок был дороже всего на свете. Только благодаря этому закону прирост населения увеличился на двадцать процентов. А потом, как-то само собой поменялось и общественное мнение, и женщину, даже замыслившую такое, люди начинали просто-напросто презирать.

– Не ершись, сама знаю. И я ей не завидую. Хотя, где-то даже чуть-чуть понимаю...
– Лариса показала пальцами насколько, заставив Олега невольно усмехнуться - волосок не пройдет.
– Женщина своего ребенка всегда чувствует, а она дура не от Вити залетела, а от...

– Даже слушать не хочу, сама пусть выкручивается.
– Олег поморщился, словно сжевал лимон. Разлив водку по рюмкам, он продолжил.
– И вообще, ну ее... на хрен ... Выживут ее наши бабы... Зуб даю...

– Как родит, точно выживут... Ладно, бог с ней... Теперь-то за что пить будем?

– За тебя... И не смотри на меня так...

– Как?

– А вот так...

Глава 5. Свои чужие сны.

22.01.4079 г. от Р. Х. Таёжный посёлок "Борзые караси".

Олег Борисович Бероев сидел в том же самом кресле около КПП сына, что и без малого год назад. Он с легким нетерпением ждал, когда система отсчитает последние секунды и завершит работу. Вот диаграмма на дисплее полностью окрасилась в зеленый цвет и на экране появилась надпись:

Процедура восстановления пациента завершена.

Генетическое соответствие: 88%.

Состояние здоровья: 130% от базового коэффициента.

Рекомендована дополнительная терапия согласно инструкции 23СБ349БИС...

Прошла минута, и закрывавшая Дмитрия плёнка вновь стала прозрачной. Бероев взглянув на открывшуюся картину и судорожно выдохнул. Он хорошо помнил, как выглядел сын, когда его укладывали в КПП. Слава богу, теперь всё в порядке.

Потребовалось ещё какое-то время, чтобы кокон полностью утратил герметичность и Дим открыл глаза.

– Привет бать... Ты только не ругайся... Сам знаю, что дурак... Но, если бы эта бешеная самка мне рогатину не поломала, я бы и...
– затараторил, было Дмитрий. Но заметив, как отец невозмутимо показал жестом знак тишины, мгновенно примолк. За что удостоился благосклонного кивка.

– Сына, первое, о чём стоит спрашивать, проснувшись в КПП - это сколько?

– Чего?

– Ты пролежал в коконе одиннадцать месяцев и двадцать шесть дней... И события годичной давности, я давным-давно перепсиховал. Веришь, медведи поселок теперь за пятьдесят километров обходят...
– отец тепло улыбнулся сыну и добавил.
– Решишь снова ради девчонки выпендриться, придётся набегать километров сто по тайге...