Два лета одного года
Шрифт:
– Нужно проверить давление в шинах – предположил герой, поправив прямоугольное зеркало, осенний ветер приятно обдувал волосы и бодрил напарников.
Фрэнк знал Эрика еще в прошлой жизни, до разлома, в городе Айнер, что в Дании. Нельзя сказать, что они были друзьями или хорошими приятелями в то время, скорее не более чем дружелюбными соседями, но потом Фрэнк повстречал Эрика здесь, когда они оба потеряли все, став товарищами по беде, и им было нетрудно сдружиться на новой земле. Неровность на дороге, за состоянием которой уже давно никто не следил, заставила кабриолет сотрястись, вернув Фрэнка из мира далеких воспоминаний к реальности.
– Больцман предупреждал, что машину клонит вправо, поэтому это уже не наши заботы. Веди аккуратнее. И попробуй немного поддать газу – сказал Эрик, развалившись в удобном кресле кабриолета.
Слева воль дороги мелькали построенные бессистемно бетонные коробки длинных домов, порой надстроенных
– Хорошей дороги. Вы покидаете внутренний периметр – холодно сказал офицер, и нелепая лампа на бетонной стене загорелась одобрительным зеленым светом, толстые врата быстро отворились, открыв героям путь за периметр.
Желтый кабриолет стремительно оставил позади линию исторических домов с железными крышами, над которыми расположились длинные металлические балки, что служили заграждением для белого тумана. Высокое напряжение и магнитные волны достаточно эффективно подавляли неизвестную напасть, что не оставляла после себя даже тела несчастных, не успевших вовремя найти укрытие. Мимо пустой дороги мелькали высокие футуристические изогнутые аркой осветительные столбы. По правую сторону раскинулся до горизонта палаточный лагерь для беженцев, в котором ранее Фрэнк провел девять месяцев жизни, прежде чем старый знакомый профессор не вытащил его оттуда, невероятными усилиями сделав ему паспорт. Не самые приятные воспоминания. Герой перевел взгляд в противоположную сторону, где стояли безмолвно многоэтажные стеклянные небоскребы делового центра, между которыми были протянуты, точно паутина, десятки стеклянных переходов. Эрик бросил на обочину окурок и потягивал из фляги розовый сахар после утомительной работы. Плотная застройка резко оборвалась, кабриолет пронесся по металлическому мосту над водами Сены, в мрачной реке виднелись укрытые густым туманом брошенные навсегда паромы и суда поменьше, в небе летел клин причудливых внеземных птиц, что несколько успокоили Фрэнка. Доступ к воде был полностью закрыт при помощи высокого забора с колючей проволокой, протянувшегося вдоль всей набережной, чтобы надежно отгородить Париж от ужасных тварей, вышедших из миров разлома. Олаф рассказывал, что раз в несколько месяцев эти места подвергаются полной зачистке при помощи напалма.
– Поворачивай назад. Нужно закончить косметический ремонт до обеда. Отладить системы. И хочется отдохнуть – признался уставший Эрик, когда вдали показался шпиль скривившейся под собственным весом Останкинской телебашни, громада которой возвышалась прямо на руинах стареньких домиков, никто не мог объяснить, каким образом и когда именно здесь появилось это сооружение.
Человечество довольно быстро свыклось со структурной перестройкой мира, мистическую природу которую невозможно предугадать. Иногда предвестником таких перемен может являться возникновение множества аномалий в выделенном районе. Они крайне опасны для жизни при любом контакте с человеком, потому что аномалии могут буквально свести с ума, многие контактеры начинали нести бессвязный бред, прежде чем рассыпаться на атомы. Но существуют вещи куда опаснее враждебных аномалий. Белый туман, что забирает с собой тысячи людей, изменяет местность до неузнаваемости и иногда переносит неживые объекты в любую другую точку планеты. Страшная лотерея, где почти не бывает победителя.
Фрэнк умело выкрутил руль, и кабриолет за один смелый маневр развернулся у самого края моста в обратном направлении. Этой дорогой никто кроме городских служб не пользовался вовсе, ведь вела она прямиком в опустошенные земли запада за внешним периметром, где вплоть до аванпоста в Руане не было людей.
Эрик опустил рычаг, и роскошный салон заботливо накрыло темной крышей.
– Забавно, что мы используем дорогу смерти в качестве полигона, с ветерком наслаждаясь жизнью – заметил Эрик, пристально смотревший в безжизненное серое небо, парящие острова как и всегда были затянуты вязкой дымкой.
– Да. По моему мнению, это даже правильно. Как бы мы не старались, мы просто не в состоянии бороться с этой страшной угрозой. Никто этого не может, словно сама вселенная рассыпается на части, но зато мы можем наслаждаться остатками нашей умирающей цивилизации. Посещать рестораны, кинотеатры, парки, словно ничего и не произошло. А всех этих пришлых воспринимать, как туристов из очень далеких земель. Чтобы не сойти с ума в этом скверном мире, нужно надеть розовые очки и больше никогда их не снимать, по утрам принимая двойную дозу антидепрессантов. Возможно, этого от нас и хотят – высказался Фрэнк, тоже посмотрев высоко в небо, где висели парящие острова, обжитые новой элитой. Кто-то уже успел отстроить там дворец или резиденцию, чтобы свысока наблюдать, как весь мир погружается в хаос.
– В твоих словах что-то есть. Жить по-старому уже не выйдет. Связь человечества нарушена, коммуникации с далекими землями уже просто нет. Спутники давно взбесились и остались бессмысленно висеть вокруг Земли. Лишь только поезда, которые при помощи силовых полей прорезают туман, сохраняя тонкую нить всего человечества – согласился Эрик, когда мимо промчалась колонна из трех грузовиков «Поинт Альфа», в трюмах которых вывозили тварей серии «Е» и далее: Париж не рад кровожадным монстрам и прочим порождениям темной магии, особенно после очередной вспышки серой хвори.
– Говорят, что мы потерянное поколение, ведь мы застали в сознательном возрасте прошлый мир, а потом в одночасье все потеряли. А те, кто родились позже разлома, воспринимают окружающий хаос, как что-то должное. Им никогда не понять вкуса той беззаботной жизни, они словно туннельные крысы, рожденные в темноте и никогда не видевшие света. Это страшно. Зачем им все это? Никто не даст ответа – вымолвив задумчиво Фрэнк, чтобы закончить разговор он включил магнитолу, и в кожаном салоне заиграл веселый джазовый мотив.
А в прямоугольном зеркале заднего вида герой увидел собственное отражение, мужчина с несколько грубыми чертами лица, черными волосами и уставшими от жизни глазами. Миновав полицейский пост, герои вновь оказались на таких маленьких и тихих Парижских улочках, ярко горели огни фонарей, красочных неоновых вывесок и огромных витрин, продавали газеты, какой-то юноша старательно иссекал звук из скрипки, рестораны и кафе были полны посетителей, что в эту секунду наверняка не думали о своем удручающем положении. Когда герой впервые оказался внутри периметра, то он долго не мог понять, как люди могут ходить в рестораны и баловать себя кулинарными изысками, пока в паре десятков километров от них множество таких же живых людей испытывает острую нехватку самых обыкновенных продуктов питания. Вскоре Фрэнк смирился и списал все это на человеческий эгоизм, ведь именно он помогает в упор не видеть всех бед, словно поможет кто-то другой. Главное, что ты не поту сторону, верно?
Кабриолету пришлось резко остановиться, когда пара гномов в плащах переносила через дорогу элегантный черный рояль, а милая девушка в платье деловито показывала руками, в какую из дверей красивого трехэтажного дома заносить сложный музыкальный инструмент. Фрэнк даже на секунду позавидовал этой счастливой девушке, ведь она смогла заниматься обычными людскими делами, найдя свое маленькое море спокойствия посреди целого океана хаоса.
Всего через пару поворотов машина уже стояла в мастерской, до полудня еще было пару часов, напарники повесили на корпус кабриолета хромированные детали, что подчеркивали премиальный статус, Фрэнк старательно домывал черные широкие радиаторные решетки, Хартман установил длинный желтый капот. Работа, наконец, приобретала завершенный вид. Эрик должен получить за ремонт шестьсот золотых монет, из которых двести пятьдесят достанется Фрэнку, этого ему хватит примерно на месяц сытой жизни. Удачный заказ, ведь бывали времена и похуже, когда мастерская без дела простаивала целыми неделями и даже была на грани разорения. Фрэнк работал над мелким ремонтом бесплатно. Эрик по его словам отложит часть золота в городской банк, Фрэнк же потратит все до последней монеты, ведь он считает, что жить нужно здесь и сейчас. Возможно, кто-то скажет, что это безрассудно и глупо, но переубедить Фрэнка у него не получится, ведь он видел, как в один миг обесценились все накопления, а деньги стали простыми бумажками, которыми можно было со спокойной душой растопить печь, видел, как исчез его город и дом вместе со многими людьми.