Два лица
Шрифт:
— То есть тебе нужно съемное жилье? На сколько? На месяц? Два?
— В общем-то нет. С жильем я разобрался. У меня сестра есть, живет одна, и она согласилась меня впустить. Уже пять дней, как я живу у нее, но, отчего-то, у нас не клеятся взаимоотношения. Я бы сказал, никак, и никакие. В прошлом с ней были проблемы, но сейчас все, вроде бы, разрешилось, однако все равно остается странный осадок…
— Может в таком случае не мучать себя, и снять квартиру? — Хьюго был спокоен и не возмутим. Формально, он даже не понимал проблему друга, ведь все решалось предельно просто.
— Нет.
— Зачем ссориться? Скажи, что нашел жилье, что в этом такого?
— Ничего. Может ты и прав. Хоть мы и близкие родственники, я не обязан терзать себя, в попытках сблизиться с ней… — Эд помрачнел. События, происходившие в его жизни последнюю неделю, сильно не соответствовали его ожиданиям, вызывали странную нервозность… и еще более странное напряжение внизу живота. Он, было, открыл рот, чтобы сказать еще что-то, но тут же осекся, и продолжил молчать.
Не то что бы поездка по квартирам была его любимым занятием, но он хотя бы мог отвлечься. Им редко приносили сразу чертежи и фотографии, а многие были столь сомнительными, что на качество жилья нужно было смотреть своими глазами. Флойд как раз занимался в основном тем, что ездил и оценивал, он хорошо разбирался в ценовом сегменте районов, отлично знал город, мог легко определить стоимость мебели, если квартира продавалась с ней. С ходу понимал год застройки, и сколько ремонтов было проведено, делал отличные и при этом правдивые фото, по котором сразу определялось состояние жилья, чаще, конечно, с лучшей стороны, но при этом не было враньем. Его небольшой начальник брал на себя основную сторону работы — документации и их проверки, а именно, кто проживает, почему продают, нет ли подводных камней… а также материальную сторону вопроса — сторговывал общие цены на основе показаний коллеги и договаривался со сторонами, продающей и покупающей. Сегодняшний день нельзя было назвать полностью удачным, бывали и трудности.
Квартира, в которую приехали риелторы была заперта, и никто не соизволил открыть в течении двадцати минут. Такое, к счастью, случалось не часто в их работе, но этот день стал одним из этих самых неприятных исключений. Эд все еще витал в своих тяжелых, мерзких мыслях, опираясь на стену подъезда, а Хьюго нетерпеливо топтался на месте и все время смотрел на часы:
— Нам стоило уехать еще десять минут назад. Никого нет, уходим.
— Да… — Флойд медленно кивнул и пошел вслед за напарником. — Слушай, идем в бар, а? Сегодня, как никак, пятница.
— Я же сказал, у меня много работы. Итак время потеряли, и ты мне еще предлагаешь пойти выпить?
Эд печально, со взглядом самого несчастного в мире спаниеля посмотрел на своего коллегу и ничего не сказал. Внутри у него горел огонь, странный, беспощадный, который мог немного потушить алкоголь, или разжечь еще больше, он пока не знал. Хейз бросил на него взгляд и, слегка смягчившись, ухмыльнулся, и добавил:
— Только если после работы. Ничего против не имею.
— Лады… — мрачно улыбнулся Эд, ведь до конца рабочего дня еще нужно было дожить, а как это сделать? Если в голове, будто, прожгли огромную дыру, а единственный друг не хотел нарушать уставы
Минуты, особенно сидя в кресле на работе, казались вечностью. Время текло медленней, чем самая крупная река Египта, а там, как известно, половина воды испаряется по дороге. Клиентов на куплю-продажу недвижимости к лету становилось просто непростительно много, и мужчинам часто приходилось задерживаться на работе, правда один из них относился к этому как к должному, а второй как к пытке. Стрелка часов плавно спускалась к шести, и с каждой минутой Флойд становился все счастливее: скоро ему можно будет выпить. Даже нет: скоро он напьется.
Кондиционер гонял по кабинету воздух, становилось прохладно, но никто из рабочих этого не замечал, хотя на улице в этот момент было намного теплее. Вечерний флер витал над городом, предшествуя такому же теплому, яркому закату. Девушки в юбках, и коротких платьях сновали вдоль улиц, останавливаясь у витрин, поправляя платья, прически… их было столь много, и все они были столь красивы, что редкий мужчина не засматривался бы и не провожал взглядом. Впрочем, редкий мужчина не любит весну. Эд смотрел за окно с пренебрежением и скукой, ни на ком не заостряя внимание. Далекая музыка знаменовала открытие новой забегаловки, куда тем же вечером зайдет множество людей, и выйдет, в лучшем случае, к утру. Жизнь вокруг лилась, кипела и звенела, но были и люди, не замечающие этого праздника, к примеру, печальный блондин, сидящий в риэлтерской компании, сортирующий множественные бумаги и документы. Беспросветная скука.
Хейз сконфуженно поглядывал на коллегу, который буквально покрывался плесенью, отправляя сотый за день ответ на заявку. На столе стояла уже пятая недопитая чашка кофе, и Хьюго бы даже решил задержаться на работе, если бы не настолько расстроенный, неизвестно чем, друг.
— Ладно. Одевайся, страдалец.
— Наконец-то! — Эд вскочил со стула, мигом накинул на себя плащ, встряхнулся. Он даже казался собраннее, чем обычно, только взгляд опять странно скользил по столу, натыкаясь на мобильник, стараясь на нем сосредоточится. Ненормально возбужденный, но при этом печальный.
Бар был всего в двух шагах: весьма посредственный, где каждый день собирались случайные люди при таких же случайных обстоятельствах. Коллеги сидели за барной стойкой и пили крепкий алкоголь, Хейз что-то листал в телефоне, а Флойд гипнотизировал взглядом граненый стакан, в котором дорогой коньяк казался старой бабушкиной настойкой:
— Переезд это еще не все. — Медленно прохрипел он.
— Очевидно, иначе ты бы так не напивался. — Спокойно, и даже немного надменно произнес его друг.
— Я не хотел с ней вообще сталкиваться, но после стольких лет решил, таки, наладить отношения.
— Ты про сестру, да? Вообще не понимаю, к чему так ценить родственные связи, по мне так это как-то банально и не стоит таких переживаний.
— Я бы тоже так сказал. Но тут… непростая ситуация. — Эд прикрыл глаза и глубоко вздохнул. — Пять лет назад мы поссорились… Мне только исполнилось двадцать один, а ей, дай вспомнить, вроде бы было четырнадцать, или пятнадцать. После того инцидента мы не общались.