Два лика пустыни

Мариковский Павел Иустинович

Появятся ли когда-нибудь тарантулы, которые будут селиться предусмотрительно подальше от колоний этих грызунов? Наверное!

Бабочка-путешественница

День не обещал ничего хорошего. Ночью по палатке монотонно шумел дождь, и утром все небо было затянуто серыми облаками. Они вытянулись друг за другом в одну сторону нескончаемой вереницей. Сыро и зябко. Но до каких пор валяться в постели? Я одеваюсь потеплее, отправляюсь бродить.

Пустыня чуть-чуть позеленела,

белые тюльпанчики вытянулись двумя листочками. Муравьи-жнецы рады и такой погоде, расширяют жилища, пока земля сырая и ее легко рыть. Еще пробудились шустрые муравьи-проформики. Из тугаев в пустыню выбрались фазаны, щиплют коротенькую и крохотную травку — соскучились за зиму по зелени. Иногда в небе коротко пропоет жаворонок-оптимист. Остальные молчат. Никого не видно и не слышно. Скучно. И все же лучше, чем валяться в палатке.

Дождь почти перестал, посветлело.

Наконец вижу, летят две серенькие бабочки. Потом еще. Все держат путь на юг, будто сговорились. Неужели переселяются? Бабочки нередко совершают перекочевки. Среди них есть и такие, которые, подобно птицам, улетают осенью на юг, возвращаясь на свою родину весною.

Пытаюсь поймать бабочек. Но они шустрые, ловко увертываются. Температура воздуха невысока, не более восьми градусов тепла. Наверное, согрелись в полете. Мне тоже стало жарко от погони за ними.

У бабочек превосходно отработан прием спасения от преследователя. Зачуяв опасность, бабочка мгновенно падает на землю, притворяется мертвой и лежит незаметным комочком. На светлом фоне пустыни ее не сразу заметишь. Но земля сегодня сырая от дождя, темная, и на ней хорошо виден серый комочек.

Оказывается, это пяденицы, небольшие, серенькие, с едва заметными темными волнистыми линиями, идущими поперек крыльев. И все до единой — самцы! Странное совпадение. Не может быть такого, чтобы в путешествие отправлялась только мужская половина рода.

Как легко попасть в самообман. Иногда знание приносит не только пользу, но и вред. Если бы я не знал о существовании бабочек-путешественниц, то сразу догадался бы, в чем дело. Никакого переселения нет. Летят все они в одну сторону, на юг, наперерез ветру, обнюхивая воздух, — искать по запаху своих подруг. Те, наверное, сидят неподвижно на земле, дожидаются своих кавалеров.

Все же почему направление выбрано с севера на юг, а, допустим, не наоборот? Так тоже будет наперерез ветру. Этого я не знаю. Возможно, в поисках самок еще необходим ориентир на солнце.

Встреча с бабочками начинает не на шутку интриговать. Очень я рад, что в этот серый и скучный день нашел увлекательное занятие. Попробую теперь поискать самок, буду смотреть те места, куда садятся летающие бабочки. Но пока все попытки напрасны. У бабочек тактика небольших перелетов с частыми остановками. Так, видимо, и безопасней, и менее утомительно. Посидят — и снова поднимутся в воздух. Но вот одна наконец села куда следует. Рядом с нею точно такая же пяденичка, только меньше размером, брюшко ее толще, усики скромнее. Без сомнения, она — самка. Видимо, самцы не случайно крупнее. Им приходится летать в поисках подруг.

Самец

увивается вокруг самочки, та отвечает благосклонностью. Знакомство продолжается недолго, так как его подруга, проявив неожиданную прыть, быстро семеня ножками, отбегает в сторону сантиметров на двадцать, прячется под кустик и там замирает.

Самец как будто обескуражен, мечется, отбегает в сторону, возвращается на место встречи, не сходит с него, не догадывается, где искать. Вот странный! Или, быть может… Впрочем, надо проверить.

Засаживаю неудачного кавалера в морилку. Он пригодится, надо узнать, кто он такой. Вынимаю из полевой сумки маленькую лопаточку, поддеваю ею землю в том месте, где произошла встреча бабочек, отношу в сторону. Посмотрю, что будет.

Не знаю, то ли мне посчастливилось в этот серый день, то ли действительно я оказался сразу прав в своих догадках. На лопаточку вдруг садится другой самец, вибрирует крылышками, трепещет усиками. Значит, самочка, ожидавшая ухажера, источала призывный аромат. Она пропитала им землю и, как только была оплодотворена, моментально прекратила выделение запаха. Но остатки его сохранились на кусочке земли, где она сидела. Может быть, она нарочно надушила не столько себя, сколько землю, чтобы потом незаметно скрыться, избежав уже ненужных притязаний своего мимолетного супруга.

Как велика чувствительность самцов к запаху! Я усиленно нюхаю землю на лопаточке. Пахнет от нее сыростью, плесенью, землей и больше ничем. Мое обоняние бессильно уловить сигнал крошечной бабочки, перистые же усики самцов настроены только на него, они необыкновенно совершенный и вместе с тем очень узко специализированный орган.

Не подождать ли еще визитеров? Но напрасно. Больше никто не прилетел. Запах испарился вместе с моим терпением.

Крошечный шалашик

Ранней весной, когда только начнет зеленеть пустыня и на голой земле появятся первые цветы, среди кустиков полыни, иногда просто на земле нетрудно найти забавные белые комочки. Они очень похожи на крошечную юрту или шалашик кочевников: сверху полушаровидные, снизу плоские, по их краям расположены отростки, будто оттяжки, за которые белые комочки прикрепляются к окружающим предметам. Впрочем, от нитей оттяжек к весне ничего не остается. За долгую зиму ветер, снег, дождь, пыльные бури истрепали их, и домики, иногда опрокинутые, лежат кверху дном. Но и оно плоское, тоже как крыша и хорошо защищает обитателей от дождя.

Белый комочек — это домик. Он выплетен из тончайших нитей и будто кошма. От дождя она защищает жителей домика отлично. Но в домике нет нигде ни окон ни дверей.

Кто же в нем живет?

Осторожно тонкими ножницами надрезаю крышу домика. Она довольно прочна, хотя и тонка, пальцами ее запросто не порвать. Под ней расположен слой красивых курчавых желтовато-золотистых и очень крепких шелковых нитей. Они окружают скопление великого множества крошечных паучков. Вот и получается как в известной загадке: «Без окон, без дверей, полна горница людей».