Два мира, одна любовь
Шрифт:
Как же мне не нравится выражение их лиц!
Хотелось спросить у усача: А вы кто?
Знаете, как в нашем мире уточняют у должностного лица, чтобы в случае чего знать, на кого жаловаться. Но посмотрела на мужика и не решилась навлечь на себя еще большие проблемы.
– Открывайте! – приказал усач, и солдаты осторожно подошли к ящику и ме-е-едленно подняли крышку.
С опаской сделала шаг вперед, подалась корпусом, заглянула внутрь и удивленно моргнула. Что это?
– Выйдешь из камеры, только когда пришьешь каждую эмблему академии
Солдаты выпучили глаза, с ужасом поглядывая на содержимое ящика, и попятились на выход. Усач одернул форму, преисполненный важностью миссии, и с вызовом посмотрел на меня.
Я же еле сдерживалась от приступа смеха.
– Трясешься? Правильно! Трясись! Потом лишний раз подумаешь, прежде чем силу применять!
Дверь захлопнулась, и оттуда послышалось:
– Спорим, за выходные не управится!
– За следующие выходные? – гоготнул второй.
О, нет, ребята, если бы можно было беззастенчиво ржать, я бы сейчас смеялась громче всех!
ГЛАВА 22.
ГЛАВА 22.
Рукодельницей никогда не была, но держать иголку с ниткой могла, да и природной усидчивостью обладала. Прибавим к этому абсолютную тишину камеры, ноль отвлекающих факторов и, к вечеру пятницы, получаем полностью готовую работу.
– Ты магичил?! – не верил солдат. Он принес скромный ужин из непонятного месива и напитка, и таращил глаза на пришитые эмблемы. Перебрал уже весь короб, убедился, что на каждой штуке есть нашивки и с подозрением покосился в мою сторону.
– Мик, какая магия в камере? – второй солдат стоял у двери и пристально рассматривал мою фигуру. Неужели, заподозрил, что я женщина только по одному умению нормально пришить? Мужики же тоже на такое прекрасно способны!
Или это иномирные мужики другие?
– Признавайся, у тебя фамильяр в кармане? – спросил этот самый Мик, уперев руки в боки.
Ага, домовой из другого мира! – мысленно закатила глаза. Меня придирчиво осмотрели с ног до головы, потом ткнули в моем направлении каким-то камнем и удивленно хмыкнули:
– Сам, что ли? — солдат уважительно стрельнул в мою сторону взглядом, а потом посмотрел на короб и его знатно тряхануло.
– Что, занозой в детстве был, раз наказывали часто?
Эм-м-м? Я упустила хвост логики: какая зависимость между умением пришить и детскими наказаниями?
– Меня мать, только когда я домой ночевать не пришел, за иглу посадила, — негромко поделился Мик.
– Дичь какая! – подхватил второй, ведя плечами, словно сбрасывал плащ неприятных воспоминаний. – Ненавижу это! Лучше под обстрелом огненных шаров отца два часа скакать, чем иголкой пришивать!
Оба солдата вздрогнули, покосились на меня, как на инопланетянина, подхватили короб и вышли, бросив напоследок:
– Все равно раньше завтрашнего утра не можем отпустить. Командир уже ушел.
– Вот и замечательно! – вслух обрадовалась, чем заслужила
– Странный этот Свальд, — послышалось отдаленное из коридора, как только солдаты закрыли камеру, и пошли дальше.
– У меня от него мурашки! – брякнул второй, а я довольно растянулась на скамейке и зевнула. Даже есть неохота, словно организм сыт одним восполнившимся резервом.
Не успела задремать, как услышала легкий стук по прутьям камеры. Повернулась, сонно взглянула на солдата, кажется, Мика, который прижимал палец к губам. Поманил рукой, и я заинтересованно подошла.
– Дай в окошко знак своей группе, достали!
Я удивленно моргнула. Обернулась, заметив узкое отверстие окна под потолком, и прикинула, как я к нему доберусь. Разве что поставив скамью на дыбы…
Кивнула, поблагодарив, а после потратила пять минут, чтобы приладить скамью к стене так, чтобы не грохнуться и выглянуть в окно. Ник стоял ровно, не шевелясь, словно статуя. Этан сидел на корточках, не сводя пристального взгляда с окна, а Чакки бродил туда-сюда, нервно поглядывая по сторонам. И все как один, переполошились, когда увидели мою физиономию.
Рты ребят шевелились, но до меня не доносилось ни звука. Похоже, защитная стена окружала здание так, что ни магический ветер, ни слово, не попадали внутрь. Показала жест с помощью большого пальца, что все в порядке, и помахала рукой «Идите». Ребята хмуро глянули в ответ, и только один Чакки ослепительно улыбался и махал рукой.
Надо же, беспокоятся!
Ночь в камере была самой спокойной за все время в другом мире! И пусть тело ломило, но я забыла, когда высыпалась так в последний раз. Сладко потягиваясь утром, подумала, что нужно периодически шалить с магией, чтобы получать вот такие передышки.
– Ты что такой довольный, Свальд? – недоумевал солдат, открывая замок.
– Так выходной же! – нашлась я, бессовестно улыбаясь во все тридцать два зуба.
– Точно ненормальный! – раздался шепот в спину второго солдата.
Бодрой походкой, чуть ли не вприпрыжку, отправилась в сторону ворот, как меня кто-то потянул за шиворот назад:
– Куда намылился? – Этан так возмущенно фырчал, что у него ноздри раздувались. – А завтрак?! А рассказ об одинокой ночи в камере?
К черту завтрак, я по тапкам! – подумала я, а сама разжала хватку Крофа и весело заметила:
– Что, без меня невкусно? – и только по стремительно сузившемся в хищном прищуре глазам поняла, что зашла на зыбкую почву. – Дома поем! Спешу!
И поторопилась, пока не ляпнула еще что-нибудь. Этан тут же пошел рядом, без труда нагнав с помощью своих длинных ног.
– Давай подвезу! – предложил, показывая на свой припаркованный за воротами дрон.
– Что ты на общественном будешь толкаться!
– А я и не буду, — довольно подняла подбородок вверх, нашла взглядом огромную фигуру Джека рядом с какой-то странной висящей в воздухе колымагой, и показала рукой. – Меня ждут, пока!