Два мира
Шрифт:
Гостей принимала графиня Алиса в великолепном туалете, сверкавшем драгоценностями. Стоя рядом с отцом, она была окружена тесной толпой, которая восхищалась ею, курила ей фимиам, а она принимала поклонения с видом царицы, привыкшей к подобной дани ее красоте. Она действительно походила на царицу, и Морленд смотрел на нее с чувством удовлетворенной гордости. Он понимал, чем обладал в лице этой красавицы-дочери. В конце концов будет, пожалуй, лучше, если она выберет себе второго мужа здесь, в Америке. Став миссис Торнтон, она будет жить в Нью-Йорке,
Алиса, по-видимому, подчинилась его желаниям: она была все время любезна и внимательна к мистеру Торнтону, который был от нее в восторге.
Зигварт, принимавший участие в одной общей экскурсии, немного запоздал. Когда он вернулся на виллу, Гунтрам с женой уже уехали. Он встретился с ними на рауте, и Адальберт воспользовался первым удобным случаем, чтобы отвести его в сторону.
— Я должен сообщить тебе удивительную новость, — начал он. — Сегодня я получил письмо от Дитриха. Представь себе, он поехал в Нью-Йорк!
— Дитрих Залек? — спросил удивленный Зигварт. — Он ни словом не намекал на подобное намерение.
— Он, вероятно, и сам не имел его и не думал о нем до получения приглашения из «Герольда». Газета снаряжает экспедицию к северному полюсу. Помнишь, мы еще недавно обсуждали с тобой этот вопрос, когда он был затронут в печати?
— Да, помню, но разве Залек имеет какое-нибудь отношение к газете и ее сотрудникам?
— Ни малейшего. По-видимому, и для него это явилось полной неожиданностью.
— Тогда в это дело замешана графиня Алиса, — решительно произнес Зигварт. — Ведь мистер Торнтон — гость ее отца.
— Мне тоже это пришло в голову. Очень возможно, что Дитрих питал слишком смелые надежды, пожалуй, даже сделал предложение, но, очевидно, получил отказ. Об этом можно судить по тому, что в последнее время он отвергнут Алисой, хотя прежде она как будто поощряла его. Потом ей, вероятно, стало жаль его, и она захотела похлопотать за него,
— Или просто хотела удалить его отсюда, — задумчиво проговорил Герман. — Но для чего?
— Может быть, Траудль узнает что-нибудь, но пока она так же удивлена, как и я сам. Во всяком случае, здесь какая-то загадка. Участники экспедиции давно уже подобраны, так как она отправляется через три недели. Тут действовало чье-то сильное влияние.
— Вероятно, — рассеянно ответил Зигварт, все еще занятый своими мыслями.
— Как бы то ни было, но это приглашение совершенно меняет всю его жизнь. На два или на три года, как и все участники экспедиции, он совершенно избавлен от материальных забот, а если счастливо вернется, то перед ним окажутся открытыми многие пути. Он, вероятно, и сам понял это, потому что согласился, ни минуты не колеблясь.
В это время к оконной нише подошла Траудль. Она была прелестна в воздушном розовом платье, правда, слишком простом по сравнению с туалетами знатных городских дам, соперничавших друг с другом
— До Алисы сегодня не доберешься, — весело сказала она. — Мне едва удалось перекинуться с ней несколькими словами. Ну, Герман, что вы скажете об этом торжестве? На нашей милой старой родине не знают ничего подобного.
— Нет, да и слава Богу. Мы еще не знакомы с такими пирами Мамона [6] , который собирает вокруг себя всех своих подчиненных, чтобы они льстили ему. В этом свободная Америка перегнала нас.
— И не стыдно вам так говорить? Мы ведь все здесь в гостях.
— Приглашены, чтобы исполнять свою обязанность, то есть выражать восхищение. Я, к сожалению, не расположен к этому и считаю достойным порицания равнодушие к этим выставкам своего богатства, которые на меня не производят никакого впечатления.
6
Мамон — бог богатства и наживы у древних сирийцев. (Прим. ред.)
— Как серьезно вы смотрите на вещи! — рассмеялась Траудль. — А мы без всяких размышлений наслаждаемся этим праздником. Он так прекрасен!
— Берегись. Адальберт! Твоя жена начинает портиться в Хейзлтоне. Тебе потом придется повозиться с ней, и она отравит тебе жизнь.
— Нет, я лучше знаю свою Траудль, — возразил Адальберт. — ей не повредит побывать раз-другой в таком роскошном обществе.
— Разумеется, когда мы завтра вернемся домой, я точно так же буду радоваться детям, и дяде Гофштетеру, и нашему милому, залитому солнцем домику. Мой Адя хорошо знает меня! — и Траудль улыбнулась мужу.
Он украдкой сжал ее руку в своей и тихо, с глубокой нежностью, проговорил:
— Моя маленькая златокудрая Труда!
Зигварт молча смотрел на эту счастливую пару. Эта женщина еще девочкой готова была умереть с любимым человеком, а потом так мужественно и преданно делила с ним его судьбу и не покинет его до конца жизни ни в радости, ни в горе. Это был его идеал женщины. Именно такой должна быть та женщина, которую он введет когда-нибудь в свой дом: только такой брак может быть залогом счастья.
В зале произошло какое-то оживление — под руку с Торнтоном вошла Алиса. Взгляды всех устремились на нее, послышались замечания о предположительном родстве Морлендов с Торнтонами. Этот слух никем не оспаривался, напротив, как будто получил подтверждение. Он дошел и до ушей Зигварта. и он тоже не усомнился в его достоверности. Это была, пожалуй, самая подходящая партия, потому что они были из одного круга. Красавица, позволявшая поклоняться себе как царице, никогда не забудет, что на ней корона, корона Мамона. Равенсбергам пришлось тяжело испытать это.