Два мира

Kessie99

— Дня три, может, четыре, — фыркнул Джон. — Я буду за городом, а ты сможешь вдоволь наговориться со своей подругой. Тебя я могу доверить только Тейлору, который будет докладывать мне о каждом твоем шаге, поняла меня?

— Да, Джон, — я нервно сглотнула. Джейсон не сделает этого, но моему мужу этого знать не обязательно.

В одну секунду он оказался рядом со мной, очень-очень близко. Я ощущала его дыхание на своей коже, чувствовала запах алкоголя из его рта. Он пьян. Черт, я просто хочу уйти в свою комнату. Мои вдохи и выдохи участились, сердце ускоренно забилось от страха. Схватив меня пальцами за подбородок, Джон сжал мою челюсть, а я же стояла неподвижно, пытаясь не злить

его еще больше. Он смотрел на меня пьяными, жадными глазами, и я понимала, чего он хочет. Мужчина впился в мои губы поцелуем, заставив меня скривить лицо в отвращении. Это лишь развеселило его, он засмеялся.

— Детка, — с явным весельем произнес он, затем вновь поцеловал и укусил мою нижнюю губу. Я запищала от боли. Хорошо, что не до крови. — Ты думаешь, что все это время я тебя наказывал? — надменно спросил он.

— Н-не… знаю… — робко выдавила я из себя.

— О, поверь, это были еще цветочки. Все наши развлечения в Игровой — это то, от чего ты могла, при желании, получить удовольствие. Ты не знаешь, на что я способен, — шептал он на моих губах, внутри меня все задрожало, желудок свело в судороге.

— Пожалуйста, Джон, — всхлипнула я, — я обещаю, больше я не предам тебя. Клянусь.

— Я хочу, чтобы ты запомнила эту клятву, — сквозь зубы, рыча, цедит Джонатан. — И я сделаю так, чтобы ты запомнила это надолго.

— Прошу тебя, не надо! — взмолилась я.

— Заткнись, дрянь! — он наотмашь ударил меня по лицу, щеку засаднило, и я прижала к больному месту руку. Силой он развернул меня спиной к себе и стащил халат, все мои мышцы сжались в протесте. Я закрыла себя руками, словно стыдясь, что он увидит меня. — Ложись, — сжав рукой мою шею, он нагнул меня на барный островок. Кожа соприкоснулась с холодной мраморной столешницей, вызывая мурашки. — Хорошо запоминай, что будет, если ты вновь покажешь свою киску какому-нибудь ебарю, — прошептал мне на ухо пьяный голос Джона.

Его рука скользнула по моему животу и коснулась клитора. Он начал массировать его, но я была настолько напугана, что тело и не посмело отреагировать на его действия. Хотя в глубине все же меня потряхивает, и я не могу этому сопротивляться. Убрав свою руку, Джон раздвинул мои ноги и развел ладонями ягодицы. Мышцы сократились сильнее, когда я почувствовала прохладную слюну на анальном отверстии. Именно в этот момент я окончательно осознала, что он собирается сделать.

Больше не церемонясь, он резко и глубоко вошел в меня с тихим рыком удовольствия. Я не закричала, нет, я заорала диким воплем. Боль пронзила тело так, что я не могла даже пошевелиться. Я ничего не могла сделать в этот момент: ни услышать — уши заложило собственным криком, ни сказать — рот способен издавать лишь крик и рыдания, ни пошевелиться, чтобы попытаться вырваться из его хватки, — но меня сковало ужасом, словно я превратилась в камень.

Мужчина, предпочитающий жестокость ласкам, не стал дожидаться того момента, когда я привыкну к этим ощущениям и моя боль утихнет, и продолжил начатое. Он двигался, входил в меня до упора, шлепая по ягодицам. Внутри все билось в протесте! Кожу обжигало от его прикосновений. Если раньше он и не был мягок, то такого не делал никогда. Он подготавливал ко всему постепенно, давал возможность передохнуть. Сейчас же он просто залез в самые темные глубины своей сущности и учил меня тому, как не стоит себя вести.

Мои глаза застелила пелена горьких слез размером с град. Я не могла заглушить своих стонов, криков и молений о пощаде, понимая, что этим только разбужу прислугу, однако мне на помощь никто не решится прийти. Только все мои мольбы были тщетными, он слушал и не слышал моих слов. Охваченный яростью и гневом, он продолжал

насилие над моим и без того изнывшим телом. Мне оставалось лишь с упоением ждать конца этого кошмара, который, как мне показалось, длился вечность.

Когда еще он и не думал заканчивать, на своей спине я ощутила нечто прохладное. Я и подумать не могла, что это могло быть. Но, почувствовав на лопатке тонкую полоску жгучей боли, будто в меня втыкают иголки, я поняла, что мою кожу ласкает острое лезвие кухонного ножа. Вся боль, все страдания смешались в одну кучу, — я уже ничего не могла сообразить. Мозг отказывался работать, а тело подчинилось ему и его плоти, так усердно разрывающей меня изнутри.

В какое-то мгновение я почувствовала пустоту: оглушающую, спасительную, и внутри ужасно саднило, но вместе с тем я ощущала опустошение в своей душе, дрожание в коленках и неспособность стоять на ногах. Я поняла — Господин кончил и завершил мой урок. Даже не знаю, как и когда он ушел. Слишком я была опущена в омут боли, чтобы замечать происходящее вокруг.

С кухонной тумбы я упала на не менее холодный кафельный пол. Свернувшись калачиком, я хотела оказаться лишь в одном месте. Рядом с мамой, которая была за тысячи километров от меня, за Океаном. Но я здесь, а она — там. Я была предоставлена себе, чтобы продолжать бороться. Однако это стало последней каплей. Если раньше я терпела, старалась держаться за мысли о любимом, то теперь не могу. Джон сломал меня окончательно…

========== Глава 26 ==========

POV Анастейша

Даже малейшего представления не имею о том, сколько я пролежала на полу кухни, но очнулась я в своей комнате, укрытая одеялом. Я лежала на животе, боясь пошевелиться, все еще отдаленно ощущая присутствие Джона во мне. Вспомнив, что произошло, я резко втянула воздух, которого становилось ужасно мало. Все тело вновь задрожало лишь от одних воспоминаний. Не хочу повторения…

Открываю глаза. Окна зашторены, поэтому в комнате довольно приглушенный свет. На прикроватном столике стоит стакан с водой и две таблетки. Видимо, Гейл принесла мне обезболивающее, когда уложила в постель. Господи, сколько раз эта женщина меня спасала? Сколько раз она видела меня в таком беззащитном состоянии? Чувствую, как щеки начинают пылать от стыда. А Кристиан… Если он только узнает, что со мной сделал Джон… Если увидит… Слегка шевелю правым плечом, пытаясь понять, на самом ли деле на моей спине появился шрам. Ох, это правда, мне не показалось: кожу неприятно тянет и щиплет. Только я не знаю, насколько он большой.

Как теперь смотреть в лицо любимому? Я больше никогда не буду достойна его любви, не смогу показать ему свое тело, над которым надругались. В глазах закипали слезы от понимания, что даже от его теплых, приятных и столь нежных прикосновений я буду вздрагивать.

Подтягиваюсь ближе к краю кровати, ощущая боль во всем теле, будто на меня упало что-то тяжелое и раздавило, беру капсулы с блюдца и, положив их в рот, запиваю несколькими глотками воды. Обессиленно падаю обратно на подушку и пытаюсь собраться духом, но ничего не выходит. Сколько сейчас времени? Очевидно, что уже день, ведь за окном светло. И телефона нигде нет…

— О, миссис Спенсер, Вы проснулись, — Гейл тихо вошла в комнату с подносом в руках. — Я принесла Вам поесть.

— Не стоило, я бы спустилась вниз, — вздохнула я, поднимаясь в постели. Когда переворачиваюсь и сажусь, понимаю, что есть на кухне все же плохая идея. Мне еще неприятно. — Спасибо. Который час, миссис Джонс?

— Без десяти три дня, мэм, — с заботой ставя поднос мне на колени, произнесла домоправительница.

— Как я оказалась здесь? — я решила приступить к еде, потому что желудок требовал свое.