Два пера горной индейки
Шрифт:
— Актау-два, Актау-два, я — Актау-один. Как меня слышите? Прием.
Рация затрещала, захрипела, и мы услышали:
— Актау-один, Актау-один, слышу вас хорошо. Перехожу на прием.
— Кирилл, она попала в лавину. Аксайская лавина на дороге. Небольшая, небольшая лавина. Надо искать. Давай десять зондов и восемь человек. Три лопаты. Как понял? Прием.
— Понял, Юра, понял. Десять зондов, восемь человек, три лопаты. А как там, Юра? Как там? Не очень?..
— Думаю, ничего. Мороз, должно держать. Как понял? Прием.
— Понял, Юра, понял. Мне самому идти или оставаться?
— Ты останься, Кирилл, ты же за меня. Мало ли что!
— Понял, понял. Высылаю. Прием.
— К вам больше ничего не имею. Связь каждые полчаса.
— Вас понял, связь каждые полчаса. Прием.
— Связь кончаю. СК, СК! — Юра стал рывками заправлять антенну. Она целиком убралась в небольшую рацию, которую начспас повесил на шею. — Ты постой здесь, а я все-таки пойду еще посмотрю.
— К нам, кажется, гости, — остановил я Юру.
По нашему следу шел по лесной дороге человек. Это был Голубев. Без шапки, без рукавиц и без темных очков. Он неистово работал лыжами, размахивал руками с палками и приближался довольно быстро.
— Где она?! — выдохнул Глеб.
Мы молчали.
— Чего стоите? — задыхался он. — Надо скорее, она не могла далеко по такому снегу...
— Она попала в лавину, — бесстрастно и отчетливо проговорил Юра.
Удивление на лице Глеба сменилось тревогой.
— Как? Где?
— Да вон... — кивнул головой на лавинный конус Юра и отвернулся.
— Она... она жива?! — В расширенных глазах его стоял ужас.
Уже в этот момент, не говоря о последующих двух часах, я изменил свое отношение к Глебу.
— Пойми, Глеб, она попала в лавину, она под снегом, засыпана, — положил я ему руку на плечо. — Мы вызвали спасателей с зондами. Работать здесь опасно, тут может сойти вторая лавина и третья: несколько кулуаров сходятся наверху в один. Понял теперь? — участливо спросил я.
Он сбросил с плеча мою руку.
— Понял! Подлецы! Стоите себе, чего-то ждете, а она под снегом! Да вы!.. Да я вас!.. — Он со всей силой ударил меня лыжной палкой по плечу. — Пошли искать! Немедленно! За мной! — И Глеб устремился к лавинному выносу.
Мы переглянулись.
— Спокойно, — сказал Юра, — он не в себе. Чем искать? Лыжами много не накопаешь. Тут нужно зондирование.
Тем не менее мы пошли за Голубевым. Он метался по лавинному выносу, пытаясь найти какие-нибудь следы.
— Мы уже смотрели, Глеб, на поверхности ничего нет, — сказал я.
— Тогда копать! — Он снял одну лыжу и принялся судорожно копать ею снег. — Копать! Всем копать!
— Послушай, Глеб, — пытался я урезонить его, — прежде чем копать, надо сначала подумать, где копать. Определить наиболее вероятное место нахождения.
Но он ничего не слышал, копал и копал своей лыжиной, то в одном месте, то в другом. Я осмотрелся. Лавина перекрыла дорогу метров на тридцать, может быть на тридцать пять. У самой дороги Кати не могло быть, ясно, что снег потащил ее за собой. Скорее всего, она осталась где-то в середине конуса. Я поделился своими соображениями с Голубевым и убедил его, что надо прокапывать сначала траншею через весь вынос по его середине. Юра тем временем обходил вынос по периметру, видимо изучая его и готовя
— Ребята на подходе! — крикнул Юра, убирая антенну.
Глеб был уже совсем без сил, вот-вот свалится. Но он копал и копал. Пусть один шанс из тысячи, пусть из десяти тысяч, но он есть.
Прибыли спасатели, и Амарян приказал всем собраться на опушке леса. На выносе остался один Голубев. Спасатели быстро свинчивали метровые стальные трубки лавинных зондов. Юра дал команду удлинить зонды до трех метров. Затем он расставил нас одной линией приблизительно в полутора метрах друг от друга, и мы пошли развернутым фронтом от середины выноса к его окончанию, погружая в снег длинные зонды и прощупывая весь слой снега. Когда зонд достигал земли, звук его был жестким, наткнувшись на камень, он звенел.
Юра шел с правого фланга и следил за тем, чтобы не нарушалась прямая линия фронта и чтобы не оставалось необследованных мест. Свой зонд он отдал Голубеву, который стоял в шеренге со всеми вместе. Наверное, один Глеб не посматривал с опаской на кулуар и не соображал, что будет делать, если пойдет лавина. Я же присмотрел себе у края выноса большой камень, за который готов был прыгнуть и вцепиться, вгрызться в снег, чтобы не вынесло из-за него.
И вдруг мой зонд наткнулся на что-то мягкое. Это случилось так неожиданно, что я вынул его и снова опустил рядом. То же самое.
— Юра! Кажется, есть! — закричал я.
Все остановились и смотрели на меня, не подходя. Только Глеб, бросив свой зонд, подбежал ко мне. Юра, взявшись за рукоятку моего зонда, тихонько постучал им там, в глубине.
— Да, — сказал, — похоже.
И все стали подходить к нам.
На конце лавинного зонда имеется небольшой крючочек. Если зонд повернуть за горизонтальную ручку, то на другом его конце, на этом самом крючочке, останется часть одежды пострадавшего.
Юра повернул перекладину зонда и стал осторожно его вынимать из снега. На крючке мы все увидели маленький, в несколько ниток, клочок одежды розового цвета.
— Это она! — закричал Голубев. — Копать. Скорее копать!
— Копать! — приказал Амарян. — Крестом. — Он взял из рук спасателей четыре зонда и воткнул их в снег, обозначив крест.
Трое ребят принялись энергично отбрасывать снег лопатами. Через каждые несколько минут они менялись. Голубев пытался помогать им лыжей, но только мешал. Его обругали и оттащили от быстро увеличивающейся ямы.
Сначала показался загиб лыжи. Она стояла вертикально и у самой поверхности. Стали откапывать дальше, пришли к ноге. Тело Еленской находилось в снегу почти вниз головой, поэтому к лицу подобрались в последнюю очередь. Благодаря другой лыже тело держалось на весу и вскоре стало видно все. Очистили лицо с открытыми глазами и убедились в том, что она мертва.