Два полюса любви
Шрифт:
И результат не заставил себя ждать. Ему удалось растопить женские сердца, туристы-мужчины кивали, как бы говоря: «Ага, понятно!». Техасец же, который еще несколько минут назад бросился на ее защиту, теперь отступил в сторонку, не желая мешать воссоединению любящей пары.
– Но, – тем временем продолжал Фернандо, – у меня и в мыслях не было ничего такого. Просто нам с женой нужно кое-что обсудить. Нечто личное. А по телефону с ней не связаться, дверь она не отпирает, можно подумать – скрывается от меня…
– Я была в отъезде! – попыталась
Но разве она была в силах соперничать с Фернандо. Он полностью и безоговорочно подчинил себе аудиторию. Эдакий обеспокоенный муж, который огорчен разрывом, происшедшим между ним и его женой, и из кожи вон лезет, лишь бы загладить свою вину. В конце концов, причина ссоры – сущий пустяк!
И туристы, еще недавно с таким интересом слушавшие ее рассказ о древнем Майербауме, теперь развесив уши внимали сказкам Фернандо дель Альморавиды.
– Я не мог больше ждать… – продолжал он, – и поэтому решился на последний, отчаянный шаг…
Надо же! Пылкий влюбленный, одна мысль о разлуке для которого пытка.
– …и пришел сюда, зная, что найду Бенедикт, – закончил тот. – Мне нужно было увидеть ее, вы же понимаете.
Как же не понять! Лишь недоверчивый техасец решился задать Бенедикт последний вопрос:
– Вы уверены, что вам не нужна помощь?
– Не волнуйтесь, со мною все будет в порядке.
Она не кривила душой. Конечно, Фернандо – циничный, безжалостный, заносчивый субъект, сноб, каких еще поискать, он привык, чтобы ему беспрекословно подчинялись. Но бить ее он не собирается, для этого он слишком хорошо воспитан. Он не причинит ей боли. По крайней мере, физической.
А что касается душевной боли, то ее Бенедикт испытывала и до его появления. Один только факт, что где-то, пусть в тысячах километров от нее, живет человек, называвшей себя ее мужем, причинял ей невероятную боль. Ведь когда-то этот человек клялся, что любит ее всем сердцем. Но оказалось, что он лгал. Он не испытывал к ней и сотой доли тех чувств, которые она испытывала к нему. А потом и вовсе стал ненавидеть ее, не желая замечать, что наносит ей ужасную душевную рану.
Нет, врешь, я так просто не сдамся, сказала себе Бенедикт. Ты считаешь, что добился победы. Погоди! Ты меня еще не знаешь!
– Фернандо, в любом случае поговорить сейчас не удастся. Ты же видишь, я занята. Мне нужно закончить экскурсию.
– Знаю, знаю, ангел мой, – произнес он приторно сладким тоном. Он ни капли не смутился и отреагировал на ее слова так, будто знал, что она их произнесет. – Я обо всем позаботился.
Он сделал знак своей аристократической пятерней, и тут же как из-под земли возник Джоэл Карпинтер с толстой тетрадкой в руках. Той самой тетрадкой, в которой он делал записи, когда присутствовал на экскурсиях Бенедикт.
– Добрый вечер! – поздоровался Карпинтер с ней и с окружающими. – Не волнуйся, Бенедикт, я слышал, на чем ты остановилась и, – он зашуршал листами тетрадки, – готов продолжить прямо с этого момента. Так что можешь
Хорош гусь! Он, видите ли, ее отпускает! Да кто он такой! Жалкий служащий в экскурсионной конторе.
– Не думаю… – начала она и почувствовала, что Фернандо взял ее под руку.
– Дамы и господа, извините за этот… гм… инцидент, – сказал он, не давая ей ни секунды на протесты. – Надеюсь, вы понимаете: к неожиданному вторжению меня принудили обстоятельства, изменить которые не в моей власти. Теперь все проблемы решены. Вашим гидом будет мистер Карпинтер, а мы, с вашего позволения… – И Фернандо, не закончив фразы, поволок ее в сторонку.
Несколько секунд туристы оглядывались, – все-таки не каждый день случается повстречать всамделишного графа! – но тут раздался жидкий тенорок Карпинтера:
– Друзья, позвольте продолжить прерванный рассказ! В тысяча пятьсот двадцать пятом году, в самый разгар крестьянской войны…
И Бенедикт поняла, что ее партия проиграна. Они потеряли к ней всякий интерес. Подумаешь, что она второй день ведет у них экскурсии! Зато у Карпинтера такой умный вид – очки, лысина и голос, как у престарелого профессора.
– Ну вот, они ушли. Мы остались наедине, – раздался рокочущий баритон.
Бенедикт повернулась к нему.
– О чем таком важном ты хотел поговорить? И что, позволь спросить, обязательно было портить экскурсию? Разве нельзя было подождать, пока я закончу?
– Дело не терпит отлагательства.
– Да что ты! И что же столь безотлагательное привело тебя сюда, Фернандо?
– Я тебе все расскажу. Только не здесь. Еще чего! Он будет ставить ей условия!
– Если я сказала здесь, значит, здесь!
Скорее всего, Фернандо хочет сообщить ей, что согласен на развод. Тогда лучше покончить побыстрее со всеми формальностями. Не нужно долгих предисловий и экивоков, пусть говорит напрямик! Пусть скажет: я согласен, ты свободна, до свидания!
Так она легче перенесет эту утрату… Утрату воспоминаний, которые, несмотря ни на что, продолжают жить в ее сердце.
Фернандо молчал.
– Послушай, скажи, зачем приехал, и мы покончим со всем этим здесь и сейчас…
– Нет! Не здесь! Не хватает только, чтобы все прохожие знали о моей личной жизни! – Как он может сказать то, что намеревается сказать, прямо здесь? Она рассмеется ему в лицо и будет такова. А он будет стоять и смотреть ей вслед как последний идиот. Влюбленный идиот.
– Моя машина неподалеку. Поехали к тебе.
– Еще чего! – Одна мысль, что Фернандо, ее любимый Фернандо, появится у нее в квартире, причиняла Бенедикт невыносимую боль. Стоило ему появиться, и старые чувства с прежней силой вспыхнули у нее в груди. Она не могла насмотреться на него, она вслушивалась в каждое слово, которое он произносил, втягивала запах дорогого одеколона, но не могла утолить свою жажду. Если он приедет к ней домой, как потом она забудет про то, что он был здесь, в ее комнате, рядом с ней…